что все бродячие коты на улице при виде меня цепенели и почему-то спешили убраться прочь. Это было странно, но тогда я не придал этому внимания, очень уж спешил домой. Я еще не знал, что именно дома меня и поджидают настоящие странности…

- Дальше, - холодно приказал Лэйд, прежде чем Воган успела что-то сказать, - Что вы заметили?

Мистер Герни поежился. Так, словно ощутил порыв холодного ветра, забравшегося в теплую гостиную через закрытое наглухо окно.

- Были и другие знаки… Непонятные, странные, тревожные. Некоторые из них бросались в глаза, другие я обнаруживал лишь случайно. Вся медь в доме потускнела и покрылась патиной – а ведь медь была гордостью Ортимера, он драил ее без устали и обыкновенно не терпел и пятнышка. Когда я взял чистый фужер, чтобы выпить немного шерри – успокоить желудок – внутри него обнаружился тонкий налет зеленоватой плесени. Ровно такая же плесень обнаружилась на столовом серебре и фарфоре. А еще…

- Да?

- Стекла, - мистер Герни сосредоточенно сплел пальцы, ни на кого не глядя, - Они словно покрылись инеем, хотя на улице стояла теплая пригожая погода, семьдесят семь градусов[9].

- Ага, - глубокомысленно заметил Ледбитер, прищурившись, - Продолжайте.

Блондло несколько раз лихорадочно переключил что-то в своем шлеме, заставив линзы негромко загудеть.

- Ах, как досадно, что меня там не было, - пробормотал он, - Было бы любопытно взглянуть на них. Замерить показатель Ангстрема…

- Это все ерунда, - голос мистера Герни стал сухим, будто ему было сложно говорить, - В самом доме тоже что-то переменилось. Все металлические предметы ощутимо потеплели, будто какой-то негодник незадолго до моего прихода прикладывал к ним каминными щипцами кусок угля. Дверные ручки, петли, даже крючки в прихожей, все было таким горячим, что я едва не обжог палец, прикоснувшись к подставке для газет. Это уже было чудно. Я спросил Ортимера, уж не мерещится ли мне это, но он заверил меня, что наблюдает то же самое. Он подал мне обед – была половина пятого – но я не смог съесть его, несмотря на то, что испытывал волчий голод. Мясо казалось мне пропитанным горечью, овощи – слизкими, с неестественным вкусом. Я просидел над тарелкой битый час, потом сдался и отослал все на кухню. Вся еда в доме точно утратила свой вкус. Головка отличного стилтоновского сыра, которая ждала меня на десерт, ощутимо пованивала водорослями, а турецкий кофе, который Ортимер великолепно готовит, отдавал дёгтем. Вы, должно быть, знаете, в Редруфе мягкий климат, его не терзают ветра, поднимающиеся из моря, властвующие в Клифе и Лонг-Джоне, но в тот вечер мне показалось, что сквозняки, забирающиеся в окно, по-змеиному шипят. Я приказал Ортимеру наглухо запереть все окна в доме.

- Это всё? – быстро спросил Ледбитер.

- Нет. Пытаясь уверить себя, что все это следствие переутомления, я устроился на софе после обеда, решив почитать – чтение обыкновенно расслабляюще на меня воздействует. Я взял первую попавшуюся книгу – это был «Лунный камень» Уиллки Коллинза – и читал с самого начала около получаса. Но не успел я дойти до того места, где мистер Мертуэт рассказывает гостям об индийских браминах, как ощутил легкую дурноту вроде той, что одолевает, если прокатиться на старом локомобиле по ухабистой дороге. Я попытался вернуться к чтению и с ужасом обнаружил, что буквы разбрелись по странице. Они выпустили ножки и превратились в крохотных чернильных тварей вроде хищных амёб, жадно пожирающих друг друга прямо у меня на глазах. Вскрикнув от отвращения, я уронил книгу, а когда подобрал ее…

- Они исчезли, - Ледбитер кивнул, будто услышал нечто само собой разумеющееся, - Я так и думал.

Мистер Герни криво усмехнулся.

- Если бы только это. Книга, которую я читал и которую поднял с пола, оказалась не «Лунным камнем», а сборником стихов Мэй Синклер – при том, что я обычно на дух не переношу подобную литературу и, конечно, не держу ее в библиотеке.

- Немного странно, - неохотно признал Лэйд.

Странные знаки. Некоторые из них были ему знакомы, но все вместе и в таком сочетании… Он ощущал недоумение – словно выслеживающий добычу тигр, обнаруживший на земле вместо привычных ему следов немыслимое переплетение отпечатков лап.

- Странно, - согласился мистер Герни, невесело усмехнувшись, - В банковском деле есть поговорка – когда количество странностей вокруг тебя делается больше трех, заказывай аудиторскую проверку. Вообразив у себя мозговую горячку, я выпил хорошую порцию джина – он почему-то разил хлебной плесенью – закутался в плед и вознамерился отдаться во власть сна или хотя бы немного подремать. Хороший сон здорово прочищает голову, я же в последние дни работал очень тяжело и, видимо, не заметил приближающегося переутомления. Но мне так и не суждено было закрыть глаза. В сумерках мне сделалось еще хуже. Тени, которые предметы отбрасывали на пол и на стены, стали жить своей жизнью, сплетаясь в жуткие узоры. Отблески луны казались неестественного цвета, будто бы царапающими глаза, а потом…

Мистер Герни замолчал. Его руки, лежавшие на столешнице, затрепетали – по сильным пальцам разлилась дрожь.

- Тогда я и услышал это вой. Мой Бог, как оно завыло! Не вздумайте спрашивать, кто это был, я сам не знаю. А ведь я охотился на многих хищников в этих широтах и уж точно никогда не считал себя мягкотелым. Но этот крик… Что-то дьявольское, жуткое, смертельно голодное. Мою душу словно выворачивали наизнанку, все естество наполнилось жгучим ужасом. Это был не волк, не койот, ни одна другая тварь, созданная Господом. Я вдруг ощутил, что она не просто воет, она чует меня. Она желала искромсать меня, усеяв окровавленным тряпьем всю улицу. Она жаждала дробить своими тупыми зубами мои кости, высасывая костный мозг. Она… - горло мистера Герни издало скрежещущий звук вроде того, что издает раковина, затягивая остатки воды, - Ортимер, услышав мой крик, бросился в кабинет и нашел меня в отчаянном состоянии. Я скорчился под столом, рыдая как дитя и пытаясь расцарапать себе лицо. Мой бедный Ортимер… Он готов был грудью встать на пути у любой опасности, которая могла бы мне угрожать. Услышав про воющую тварь, он не медлил ни минуты. Распахнул несгораемый шкаф, взял карабин, который я там держал – это был «Снайдер-Энфилд» старого образца, порядком потрепанный, но с мощным боем, я держал его против грабителей, – и отправился наружу. «Все в