нас наблюдать за другими людьми, когда они смеются, злятся, раздеваются донага или занимаются сексом. А отчасти — простое любопытство. Грань между исследователем и вуайеристом порой тонка, и я осознанно ступала по ней: миссис Каннингем представлялась мне загадкой.

Тело у нее было сильным, с широкими плечами, прямой спиной и развитыми мышцами, выступающими под дряблой кожей рук и груди. Кожа на животе обвисла, являя следы многократных родов. Выходит, капитан у нее — не единственный ребенок.

С закрытыми в безыскусном наслаждении глазами и расслабленным лицом она была хороша собой. Не красавица — годы неурядиц и суровый нрав оставили след, — но все же ее ярко выраженные, правильные черты отличались привлекательностью. Интересно, сколько ей лет? Капитану на вид около сорока пяти, хотя я понятия не имела, старший он ребенок или младший. Значит, где-то между шестьюдесятью и семьюдесятью?

Женщина отжала распущенные волосы и заправила за уши. У дальнего края заводи лежало полузатопленное бревно, и она осторожно прислонилась к нему спиной, снова закрыла глаза и опустила руку в воду между ног. Я моргнула, а затем как можно тише попятилась назад, приподняв юбки и стараясь не выронить шляпу. Пожалуй, это уже за гранью.

Пяткой я зацепилась за торчащий корень дерева и едва не упала, но все же удержалась на ногах, хотя выпустила из рук и юбку, и шляпу. Нагруженный карман ударился о бедро, напоминая о моих первоначальных намерениях.

Однако негоже просто сидеть тут, пока она не закончит начатое, выйдет из воды и оденется. Вернусь-ка лучше в хижину, скажу капитану, что не нашла его матушку, и в знак благодарности оставлю имбирь с травами.

Я начала отряхивать платье и тут заметила, что сильно наследила на сырой глине в своем укрытии. Бормоча под нос проклятия, я полезла под кусты позади себя, выгребла несколько пригоршней палой листвы, веток и камешков и торопливо разбросала их поверх предательских отпечатков. Вытирая руки горстью влажных листьев, я почувствовала среди них камешек и отшвырнула его.

Однако на лету камень отчетливо и ярко блеснул, и я снова его подняла.

Это оказался необработанный изумруд, длинный прямоугольный кристалл мутно-зеленого цвета в обрамлении грубой породы.

Несколько мгновений я смотрела на него, осторожно поглаживая поверхность большим пальцем.

— Как знать, вдруг ты однажды пригодишься? — тихо проговорила я и сунула находку в сумку.

* * *

— Сколько людей вмещало первоначальное здание? — спросил капитан, кивая на хрупкий черный остов двери.

— Около тридцати, если стоя. У нас не было скамеек. На собрания каждый из братьев ложи приносил из дома табуретку, а зачастую и бутылку.

Роджер улыбнулся при воспоминании о том, как Джейми передавал по кругу бутылки из первой партии домашнего виски и внимательно следил за пьющими на случай, если кто-нибудь упадет или внезапно умрет.

— И кстати… Вы должны знать, что мистер Фрэзер — один из братьев. Вообще-то он Досточтимый Мастер. Это он основал здесь ложу.

Потрясенный известием, Каннингем выронил из рук кусочек угля.

— Масон? Но ведь католикам нельзя давать масонские клятвы. Папа запрещает… — При этом слове капитан слегка скривил губы.

— Мистер Фрэзер стал масоном в шотландской тюрьме после восстания якобитов. И, как он сам сказал бы: «Папа не сидел в Ардсмуре, а я сидел».

До сих пор в беседах с капитаном Роджер придерживался оксфордского произношения, однако теперь процитировал Джейми с шотландским акцентом. Реакция Каннингема его позабавила, хотя было неясно, от чего тот захлопал глазами: из-за акцента или чудовищности поступков Джейми.

— Возможно, сие также демонстрирует… гибкость… взглядов мистера Фрэзера, — сухо заметил капитан. — Есть ли у него твердые принципы, позвольте спросить?

— Я думаю, он мудрый человек и знает, что в такие времена требуется идти на уступки, — возразил Роджер, не теряя самообладания. — Если бы он не умел находить компромисс, то давно обратился бы в прах — равно как и те, кто от него зависит.

— Вы, например?

Это было сказано без враждебности, однако с явной целью уязвить.

— Да.

Роджер глубоко вздохнул, принюхиваясь, но запах от удара молнии и пожара уже давно выветрился. Немного усилий — и здесь снова потечет мирная жизнь.

— Что же до принципов, за которые Джейми Фрэзер будет стоять до конца, — продолжил Роджер, — разумеется, они существуют, и да поможет Бог тому, кто встанет у него на пути. Как считаете, не расширить ли нам здание? Сейчас в Ридже гораздо больше семей.

Каннингем кивнул и перевел взгляд на тыльную сторону ладони, где нацарапал углем измерения.

— Вам известно точное количество? А как насчет их религиозных воззрений? По словам мистера Хиггинса, мистер Фрэзер не слишком строго отбирает поселенцев, при условии, что они честные люди и желают работать. Тем не менее, похоже, подавляющее большинство арендаторов — шотландцы.

Последнее было сказано с вопросительной интонацией, и Роджер кивнул.

— Верно. Первыми поселенцами стали те, кто сражался вместе с ним во время восстания, а также родственники его знакомых с предгорья. Там много шотландцев, — добавил он. — Разумеется, большинство первых арендаторов — католики, однако среди них встречались и протестанты, в основном шотландские пресвитериане. Позднее из Терсо прибыла большая группа иммигрантов, также пресвитериан. — И притом яростных… — Я сам лишь недавно вернулся в Ридж. Мне сказали, здесь живут несколько методистских семей. Не возражаете, если я спрошу, сэр, что привело сюда вас?

Каннингем коротко хмыкнул, скорее обдумывая ответ, а вовсе не от нерешительности.

— Как и многие другие, я приехал вслед за знакомыми. В Северной Каролине обосновались двое из моих моряков, а также лейтенант Феррелл. Он служил со мной в течение трех сроков, пока не пострадал от серьезного ранения, из-за которого ему пришлось оставить службу и выйти на пенсию. Его жена тоже здесь.

Роджер задался вопросом, продолжит ли тот — и каким образом — получать выплаты, но, к счастью, в настоящий момент эта забота лежала не на его плечах.

— Итого, — подытожил Каннингем, насмешливо заглянув Роджеру в глаза, — у меня уже есть конгрегация по меньшей мере из шести человек.

Роджер любезно улыбнулся, а затем совершенно искренне заверил Каннингема, что скудость местных развлечений гарантирует полный зал любому, кто пожелает выступить на публике.

— Развлечений, — мрачно повторил Каннингем и кашлянул. — Хм. Могу я спросить, мистер Маккензи, почему вы сделали мне подобное предложение? Кажется, вы вполне способны развлечь любое количество людей в одиночку.

— Потому что Джейми хочет знать, являешься ли ты лоялистом и чего в таком случае от тебя ожидать. А лучший способ вывести тебя на чистую воду — выманить на публику и дать возможность проповедовать.

Роджер не