Пока что ей, правда, не хватает уверенности в себе, но я убедила ее, что никакого вреда парочка маленьких чудес никому не принесет. Она может даже воспользоваться своими умениями от имени кого-то другого — хотя это, по-моему, просто обидно; впрочем, впоследствии мы легко исцелим ее от подобного «самопожертвования», — а к этому времени чудеса станут для нас уже делом привычным и можно будет поработать над чем-нибудь более существенным.

Так чего же ты хочешь, Анук?

Чего ты хочешь на самом деле?

Ну естественно, того же, чего и любой нормальный добрый ребенок. Хорошо учиться, пользоваться авторитетом среди друзей, иметь возможность отыграться за любую мелкую обиду, нанесенную врагами. Все эти задачи решить легко, а потом можно перейти и к более сложным вещам — работе с людьми.

Вот, например, мадам Люзерон, похожая на старую фарфоровую куклу с бледным, печальным лицом, покрытым толстым слоем пудры, и экономными, хрупкими движениями. Требуется, чтобы она покупала больше шоколада; вряд ли три ромовых трюфеля в неделю оправдывают наше повышенное внимание к ней.

Затем Лоран. Он является сюда каждый день и часами сидит над одной-единственной чашкой кофе. Он, пожалуй, самая большая для нас помеха. Его присутствие раздражает многих покупателей, а некоторые, увидев его, и вовсе уходят — например, Ришар и Матурен, а ведь они, наверное, тоже с удовольствием заходили бы к нам каждый день. И потом, Лоран крадет сахар из сахарницы, причем рассовывает куски по карманам с таким видом, словно и так уже за все сполна расплатился и не желает тратить деньги зря.

Затем Толстяк Нико. Прекрасный клиент: покупает порой шесть коробок в неделю; но Анук тревожит его здоровье. Она заметила, с каким трудом он поднимается к нам на Холм, и просто в ужас пришла от того, как он задыхается, преодолев всего лишь один пролет лестницы. Ему обязательно нужно похудеть, говорит она. Можно ли ему как-то в этом помочь?

Ну что ж, мы-то с вами знаем, что на одних добрых пожеланиях далеко не уедешь. Но путь к сердцу Анук извилист, хотя я вряд ли ошибаюсь, предполагая, что результаты сторицей окупят любые потраченные мною усилия. А пока позволим девочке забавляться — так котенок острит свои коготки, играя с клубком шерсти и готовясь поймать свою первую мышку.

Итак, обучение начинается. Урок первый: симпатическая магия. Иными словами — использование куколок.

Мы с Анук делаем куколок из деревянных крючков от вешалок — это куда проще, чем возиться с глиной, — и она носит их с собой по две в каждом кармане, выжидая подходящего момента, чтобы попытаться применить их магию на практике.

Деревянная куколка №. 1 — мадам Люзерон. Высокая, негнущаяся, в платье из кусочка тафты, подпоясанном жесткой лентой. Седые волосы из ваты, маленькие черные туфельки, шаль весьма мрачной расцветки. Лицо ей мы нарисовали фломастером — Нану даже язык высунула от старания, пытаясь правильно передать выражение лица мадам Люзерон. Мы даже ее лохматую собачонку сделали из ваты и прицепили ей к кушаку. Получилось очень даже неплохо, а несколько волосков мадам, которые мы осторожно сняли с воротника ее пальто, послужат отличным дополнением.

Куколка № 2 — это сама Анук. Она с удивительной точностью подмечает мельчайшие черты тех, чей образ воплощает в своих крошечных фигурках: у ее куколки, например, такие же курчавые волосы, как у нее самой, и одета она очень похоже, в желтое платье, а на плече у нее восседает сделанный из серой шерсти Пантуфль.

Куколка № 3 — это Тьерри Ле Трессе, естественно, с мобильным телефоном в руках.

Куколка № 4 — Вианн Роше, одетая в ярко-красное вечернее платье, а не в черное, как обычно. Вообще-то я лишь однажды видела ее в красном. Но Анук считает, что ее мать чаще всего носит именно красное, потому что это цвет жизни, любви и магии. Интересно. Этим можно впоследствии воспользоваться. А пока подождем подходящего момента.

И займемся другими делами. В магазине работы полно, поскольку Рождество приближается семимильными шагами и самое время создавать постоянную клиентуру. Надо выяснить, кто из наших покупателей как себя проявил по отношению к Вианн; изучить и перепробовать весь наш зимний ассортимент — и, возможно, прибавить к нему еще кое-что особенное, из тех вещей, которые Вианн делает сама.

Шоколад может служить посредником в самых различных целях. Наши самодельные трюфели — а они по-прежнему пользуются наибольшим успехом — сверху покрыты смесью порошка какао, сахарной пудры и еще кое-каких дополнительных ингредиентов, которых моя мать наверняка не одобрила бы. Однако именно благодаря этим крошечным добавкам наши клиенты не просто получают удовольствие от вкусной конфеты, но и становятся более бодрыми, энергичными и жизнелюбивыми. Сегодня, например, мы продали тридцать шесть коробок только одних трюфелей и получили заказ еще на дюжину. Если так и дальше пойдет, то к Рождеству мы станем продавать до сотни коробок в день, а то и больше.

Тьерри зашел сегодня часов в пять, чтобы рассказать, как продвигается ремонт его квартиры. Он, по-моему, слегка растерялся, увидев, какое необычайное оживление царит в магазине, и, я бы сказала, не особенно был этим доволен.

— Тут у вас прямо настоящее кондитерское производство, — заметил он, мотнув головой в сторону кухни, где Вианн готовила mendiants du roi, толстые ломтики засахаренного апельсина в темном шоколаде, украшенные съедобными золотыми листочками; получается так красиво, что их даже есть жалко, хотя это лакомство прямо-таки создано для рождественского стола. — Она хоть когда-нибудь отдыхает?

Я улыбнулась.

— Так ведь перед Рождеством всегда суматоха.

— Что ж, я буду просто счастлив, когда с этим будет покончено, — проворчал он. — На своей работе я никогда такой запарки не испытывал, хотя доход от нее весьма неплохой — если, конечно, все делать вовремя…

Я видела, как глянула на него Анук, садясь за стол вместе с Розетт.

— Не беспокойся, — сказал ей Тьерри. — Обещание есть обещание. Это будет самое лучшее Рождество на свете. И мы отметим его вчетвером на улице Святого Креста. А потом можно пойти к полуночной мессе в Сакре-Кёр. Правда, здорово?

— Да, наверное, — равнодушно подтвердила Анук.

Я заметила, что он с трудом подавил вздох нетерпения. Анук может оказаться весьма крепким орешком, и сейчас ее внутреннее сопротивление Тьерри прямо-таки физически ощутимо. Возможно, это из-за Ру, который по-прежнему так здесь и не появляется, но в мыслях ее присутствует постоянно. Я-то вижу его регулярно; пару раз заметила его прямо у нас на Холме: один раз, когда он быстро пересекал площадь Тертр, а второй — на лестнице возле фуникулера; он куда-то явно спешил и на голову натянул вязаную шапку, спрятав под нее свои рыжие волосы, словно боялся, что его узнают.

Я также заходила к нему, в его жалкую ночлежку, проверила, что у него на уме, а заодно и предложила ему очередную порцию лжи; я беру у него чеки, чтобы их обналичить, и каждый раз убеждаюсь, что он по-прежнему покорен и послушен. Хотя кое-какое нетерпение в нем уже чувствуется, и это понятно: он несколько уязвлен тем, что Вианн ни разу о нем даже не спросила. Ну и разумеется, он целыми днями вкалывает, ремонтируя квартиру Тьерри; начинает в восемь утра, а заканчивает часто уже глубокой ночью; он настолько устает, что порой не в силах даже поесть; идет прямо к себе в гостиницу и спит как убитый.