Предчувствия его не обманули: «Зверства асуров на Лувре», «Повар запек человеческую девочку в реблягу-аши» (фотографии)», «Виттенберг по колено залит человеческой кровью», «Котлета вечности» или «Шницель из человечности»?», «Куда смотрят комитеты расовой чистоты?

Шепетов тупо заглянул в статью с фотографиями. На первой оказалось здание вокзала, на второй – вывеска с асуроглифами «Котлета вечности», на третьей – нечто в разводах синего репчатого лука, напоминающее картину абстракциониста. Видимо, печеная девочка.

Выглянув в окно, генерал убедился, что на улицах спокойно. Прохожие гуляли, не боясь замочить в крови брюки.

Обычная рекламная кампания. Но как Луизе это удается?!

Послышались первые такты «Земли героев». Шепетов схватился за мобильник.

– Алло?

– Господин генерал-майор, – отозвалась та полковничьим голосом. – В корпусе ЧП.

– Гони быстрее! – махнул Шепетов таксисту.

– Что? – не поняла трубка.

– Это я не тебе. Докладывай!

Шаттл взвыл, натужно проворачивая под крылом океан. Сколько он выдавал махов, трудно было и представить.

– Ваша персональная «Вьюга» побита в крошку. Дежурные в лазарете, никто ничего не помнит. Ваш сын пропал.

– «Вьюга»? – показал таксисту генеральскую карточку с красным лампасом. (Тот кивнул.) – «Вьюга», ты сказал??? Что с ней?

– Ракетный залп. Несколько кресел катапультировалось, на одном из оставшихся – след асурской удавки.

– Кинкара-мать!

– И вот еще… касательно Майи.

– Что?

– На месте скажу, Кобаль. Не сейчас.

Мобильник прошептал: «Не бойся, я с тобой» – и отключился. Экранчик успокаивающе поблескивал фосфорными циферками. Хороший мобильник, командирский… Таких нынче не делают.

Шепетов откинулся на спинку кресла.

Остров прыгнул из-за горизонта, словно жук-плавунец. Таксист сориентировался, направил к побережью.

– Куда теперь?

– К Шатону.

…Генерал запоздало вспомнил, что о сыне в этот момент думал меньше, чем о «Вьюге», и огорчился. За шестьдесят лет жизни он как-то привык думать о себе как о порядочном человеке.

По летному полю носился полковник с листком в руках. Известно, что полковникам бегать нельзя. В мирное время это вызывает смех, в военное – панику.

– Ступай с богом. – Генерал расплатился с таксистом, дав немалые чаевые за лихость.

– Премного благодарен, – отчего-то на ослябийский манер отозвался тот. – Ежели вздумаете еще полихачить, вот мой буклетик. – И протянул карточку, без зазрения совести тюхнув в генеральскую мобилку спам-вирус.

Генерал даже обидеться не успел.

– Кобаль, шей дело, – бросился к нему полковник. – Я понимаю, дружба доминионов… Но это ж ни в какие папки не лезет.

– Тс-с! Спокойней, полковник, спокойней. Чужие на поле.

Офицеры подождали, пока таксист уберется с поля. Когда авиетка превратилась в точку на горизонте, Кобаль с сожалением посмотрел на мобилку:

– Насовали спамья, сволочи. Расстреливать бы скотов… Что там у тебя?

– Шестеро дежурных – в коме, кадет Шепетов пропал, ищем. Жена моя исчезла. – Он достал пакет одноразовых салфеток, промокнул лоб. – Хотя о Фросе я бы не беспокоился. Ее на радаре видели.

Шепетов мысленно приплюсовал к жертвам Бурягина и начповоса, и только тут до него дошел смысл сказанного.

– Как на радаре? – поразился он.

– Это ты у нее спроси. В общем, с Майей надо кончать.

Генерал поник:

– Кончать…. Ты знаешь, что губернатора убрали?

– Как убрали?

– Я с советником разговаривал. Инфаркт, говорит, навылет. Леша, пойми: губернатора! А мы с тобой кто? Мелкие сошки. Прихлопнут и не задумаются.

– Но-но! Давай без истерик. Не баба. Вот, я тут бумагу подготовил, – и протянул лист, который держал в рука.

– Что это?

– Прошение об отставке. Чтобы действовать как частное лицо. Я эту гадину своими руками придушу. А ты, получится, и ни при чем.

Ответить генерал не успел. Зазвенел мобильник, и Кобаль торопливо прижал его к уху.

– Алло?

В трубке неразборчиво забился женский голосок. Полковник напрягся.

– Да… да, дорогая… Обязательно… Нет, нельзя… Сама понимаешь: режимное заведение. А я говорю, режимное! Направлю. Сегодня же. Как смогу… Ну, пока.

Спрятав мобильник, генерал-майор вытер пот:

– Ох… Час от часу не легче.

И порвал листок в клочки.

– Господин полковник, – объявил он. И поправился: – Леша. Никаких частных лиц. Действовать будем официально, но быстро. Где Майя, знаешь?

– Нет, но выясню. Случилось что?..

– Жена моя прилетает. Луиза Асмодита. – Генерал сморщился, катая на языке звучное имя. – Ой, как не вовремя… И парень пропал. Знаешь, – признался он со вздохом, – боевиков-безопасников так не боюсь, как ее. Такой шурум-бурум устроит – никакой Майе не справиться!

И офицеры посмотрели друг на друга с сочувствием.

Все официальное в корпусе начиналось с хранилища наглядных пособий. Неофициальное тоже. Морщась от боли в прокушенной руке, генерал запер дверь. Муляжи смотрели на офицеров с неодобрением, особенно «Бдительная пенсионерка».

Шепетов подошел к стеллажу с биологическим оружием. Близоруко прищурившись, начал читать ярлычки. Полковник подошел сзади, заглянул через плечо.

– Ну, Рикардыч, у тебя только лома в разрезе нет. «Апстен» зачем держишь?

– Шибкоумие в офицерах изживать, – отрезал генерал. Неловкое движение – склянки пронзительно задребезжали. – Кинкара-ма!..

– Держу. – Алексей в последний миг поймал пробирку. – Вот она.

– Ф-фу… – Кобаль вытер пот. – Клади на место.

– А что это?

– Регулятор интеллекта. Для комиссий берегу. – Он снял с полки мерный стакан с золотистыми отметками. – Видишь: отметка – шеврончики? Это – уровень прапорщика. Когда в комиссии афроантаресцы, по глоточной части, незаменимое дело. Плеснешь, вот они уж и в шахматишки, и о Платоне потрепаться, и сортиры им неинтересны… А вот уровень младшего офицера. Эти все больше веяниями интересуются, проблемами воспитания молодежи. Тоже психи, тоже корректируемо.

– Иди ты!

– Тут, Леш, психология важна. Вот тебе, как полковнику… – Генерал осекся. – Ладно, Леш, извини. Пошутил я. Стимуляторы это, витамины. Сильные, правда, очень. Хлебнешь – потом сутки чихаешь, не моргая.