Кроме того, дети из южной части города гуляли группами по десять или двадцать человек, их привезли сюда родители на старых фургонах, чтобы собрать побольше сладостей у богатеев. Дети были одеты в старые простыни, некоторые измазали лица краской или надели маски, купленные в дешевых магазинчиках. Подростки пятнадцати или шестнадцати лет постарались спрятать лица и волосатые руки и пускали вперед младших братьев и сестер. Родители держались подальше, на краю тротуара, и постоянно всех благодарили. Никто из них не пил пиво и не смотрел футбол по телевизору.

Кроме того, попадались и необычные одиночки вроде Джема. Он неуклюже шагал в своем самодельном луковичном костюме паука; черный мех торчал из самшитовых ребер, проволочные лапы болтались в разные стороны, цепляя бумажные скелеты, развешанные на мескитовых деревьях. К третьему кварталу его костюм почти развалился, но никого это не беспокоило, и в первую очередь самого Джема.

Я наблюдал за Мирандой, которая мчалась за Джемом вдоль очередного тротуара, а в следующее мгновение они по очереди перепрыгнули через кусты, подстриженные в форме волны.

Джем похвастался пралине и арбузным пирожным, которые добыл, после чего снова принялся бегать вместе с Мирандой.

— Молодец, Бубба! — сказал я Джему.

Миранда улыбнулась мне. Она бегала за Джемом так, словно занималась этим всю жизнь. Или всю жизнь Джема.

Эрейни что-то пробормотала по-гречески.

— Что? — спросил я.

— Я сказала, что ты похож на турка. Почему ты такой кислый?

Эрейни была в своем обычном черном обтягивающем платье. Когда я спросил, почему та не надела костюм, она ответила:

— Значит, я должна еще и выглядеть как ведьма? — Она скрестила руки на груди и обхватила острые локти.

Выражение ее лица слегка смягчилось, и я решил, что она просто устала.

Несмотря на возражения Эрейни, Джем рассказал мне про их подвиги в шесть часов утра. Ему правится игра «можно-мне-воспользоваться-вашим-телефоном-чтобы-найти-родителей-этого-мальчика». Джем сообщил мне, что им открыла подружка сбежавшего мужа и даже предложила выпить кока-колы. Эрейни получила у адвоката жены легкий гонорар, равный оплате ее услуг за целый день.

— И совсем я не кислый, — запротестовал я.

Эрейни еще больше напружинилась и вытянула палец в мою сторону, словно собиралась меня проткнуть.

— С тобой чудесная девушка, и на следующей неделе ты вернешься ко мне на работу. Так в чем твоя проблема?

— Все в порядке.

Эрейни покачала головой, показывая, что не верит мне.

— Ты встречался с Баррерой?

Я кивнул.

— Он объяснил, почему умирают люди, имеющие отношение к бизнесу с Шекли?

— Да. И почему мне следует держаться подальше.

Мы смотрели, как Джем размахивает паучьими лапами перед мужчиной, стоявшим на соседнем крыльце. Мужчина рассмеялся, выдал Джему пригоршню конфет из большой плетеной корзинки, которую держал в руках, и одобрительно посмотрел на Миранду, шагавшую по тротуару. Интересно, подумал я, сколько потребуется усилий, чтобы надеть корзинку ему на голову?

— Не слушай его, — сказала Эрейни. — Не позволяй ему оттеснить тебя в сторону.

Я посмотрел на нее, не совсем понимая, правильно ли расслышал ее слова. Она критически оглядела свои длинные ногти.

— Я не говорю, что ты поступил правильно, дорогой, ввязавшись в эту историю. Более того, я не одобряю твой образ действий. Но я скажу это только один раз — тебе следует заниматься частным сыском.

В сгущающихся сумерках было трудно разглядеть выражение ее лица.

— Эрейни? Ты ли это?

Она нахмурилась и перешла к обороне.

— Что? Я всего лишь сказала, что нельзя позволять Баррере относиться к тебе, как будто ты из второй лиги, дорогой. Из копов получаются паршивые частные сыщики, что бы он тебе ни говорил. Они знают, как реагировать, как быть крутыми. Вот, пожалуй, и все. Большинство из них понятия не имеют, как нужно разговаривать с людьми. Они не умеют слушать и распутывать сложные дела. У них нет ganis, или восприимчивости для такого рода работы. А у тебя есть ganis.

— Благодарю. Я думаю.

Эрейни продолжала хмуриться. Ее взгляд вернулся к Миранде, спускавшейся вместе с Джемом с последнего крыльца в квартале.

— Насколько сильно девушка связана с расследованием?

— Я бы и сам хотел знать.

— Кто-то может пострадать?

— Нет, если это будет зависеть от меня.

Эрейни вновь обхватила себя за локти и с силой лягнула каблуком шины своего «Линкольна».

— Не самый плохой выбор, дорогой.

Джем и Миранда бегом возвращались к нам, Джем проскочил мимо, а Миранда врезалась в меня, и ей пришлось схватить меня за руки, чтобы остановиться.

В уголке ее рта остался кусочек пралине. Значит, ей удалось ухватить часть добычи.

— Привет, — сказала она.

Джем заявил, что пора переезжать в следующий квартал.

Мимо прошла семья из двенадцати латиноамериканцев; они предлагали сделать то же самое, только на испанском. В глазах отца царила пустота, словно тот катался с самого рассвета. Дети выглядели усталыми, мать казалась голодной и рассерженной и изо всех сил старалась увести своих детей подальше от папаш с портативными телевизорами и маленьких светловолосых детишек в костюмах, которые стоили больше, чем вся обувь ее семьи.

Эрейни мрачно посмотрела на сумку Джема, набитую конфетами, выбрала «Свитарт», самые кислые из имевшихся в наличии, и с укором посмотрела на меня. Потом потрепала Джема по лысеющему меху шапочки от костюма и предложила ему сесть в машину.

— Мы не успеем.

Однако я не услышал в голосе Миранды тревоги. Скорее, у нее появился вкус к опозданиям, но она еще не сумела распробовать его до конца. До сих пор она ни разу не опаздывала на свои выступления. Машину всегда вел кто-нибудь другой. Кто-то брал на себя ответственность. И ей не приходилось добывать конфеты с четырехлетними мальчишками.

— А я думал, что это происходит без особой подготовки, — сказал я. — Приезжаешь к Роберту Эрлу, поешь с ним пару песен, все легко и просто.

— Мило потратил целый месяц, чтобы подготовить мои выступления, Трес. «Сенчури» прислали людей Нэшвилла из репертуарного отдела и все такое. Мило будет недоволен.

Она попыталась поправить макияж, что оказалось совсем непростой задачей в движущемся «Фольксвагене», вечером, с поднятым верхом. Ей пришлось подождать, пока мы не оказались под фонарем на автостраде, чтобы проверить за две секунды губы, пока ее лицо было освещено. Выглядела она превосходно.