ходе первых месяцев войны. Изучение способов ведения современного боя и боевое сколачивание подразделений и частей осуществлялось в условиях, приближенных к боевой обстановке. При этом особое внимание уделялось умению вести борьбу с танками противника в любых условиях с использованием любых противотанковых средств.

Треть времени, отведенного на боевую подготовку, отводилось на занятия в ночных условиях. Отрабатывались вопросы взаимодействия всех родов войск и обеспечения непрерывного, надежного управления в ходе боя.

В целях более надежного оперативного руководства в боевой обстановке и учитывая территориальную разбросанность формируемых дивизий, мною было предложено создать две оперативные группы, которые впоследствии могли бы явиться ядром армейских управлений. В этой связи я предложил ввести в штат Уральского военного округа двух заместителей командующего войсками и двух заместителей начальника штаба округа и при них создать две группы хорошо подготовленных инспекторов, представляющих все рода войск. На базе этих групп должны были развернуться штабы армий.

Каждую из этих групп в количестве 10–12 человек разместили в Челябинске и Перми. За ними были закреплены близко расположенные войска для обучения и контроля боевой готовности.

Благодаря общим усилиям Военного совета и штаба округа, партийных и советских организаций боевая готовность дивизий с каждым днем повышалась, и мы сумели в указанный ГКО срок завершить подготовку резервных дивизий.

О коварных происках врага тоже не следовало забывать. Так, в ходе проверки учета и изучения красноармейского состава было отмечено, что прибывающие по мобилизации имеют неряшливо оформленные документы, что не исключало случаев проникновения в нашу армию враждебных элементов. Так, например, в 371-й стрелковой дивизии, формировавшейся в Челябинске, были выявлены три вражеских агента, внедренные с целью разложения красноармейского состава и убийства командиров и политработников.

Агентуру врага пополняли враждебно настроенные к советскому строю люди из числа красноармейцев, побывавших в плену. Там они вербовались и со специальным заданием перебрасывались снова на нашу территорию. Эти агенты вели агитацию среди красноармейцев, склоняли их к переходу на сторону немцев, восхваляли немецкие порядки и имели задание уничтожать руководящий состав нашей армии.

Работая на Урале, мы ежеминутно помнили, что враг наступает и что обстановка для нашей страны все более и более осложняется. Это, безусловно, вызывало все возрастающую потребность в резервах.

Меня ежедневно запрашивали из Государственного Комитета Обороны о готовности резервных дивизий. Через месяц нашей работы – в середине ноября – я доложил, что, за исключением некоторого количества вооружения, все двадцать дивизий в основном укомплектованы, а их подразделения и части сколочены. Однако они еще нуждаются в приобретении практических навыков ведения современного боя.

Ввиду тяжелого положения под Москвой и в целях предоставления возможности вновь сформированным дивизиям освоиться с боевой обстановкой, я предложил Верховному командованию перебросить их с Урала на дальний тыловой оборонительный рубеж под Москву, где они могли бы и обучаться, и готовить этот рубеж. При этом я считал необходимым все дивизии свести в единое боевое объединение – резервную армию.

Однажды, когда я ехал из Свердловска в Камышов, поезд, к которому был прицеплен мой вагон, остановился на полустанке. К вагону подбежал взволнованный железнодорожник и сообщил, что меня вызывает Москва. Я поспешил на станцию, к телефону. Поскребышев сказал, что со мной будет говорить Сталин. Через минуту я услышал неторопливый спокойный голос Верховного:

– Мы вам позвонили по поводу вашего предложения создать армейское управление для резервных дивизий и перебросить их на Волгу в район Рыбинска, Ярославля. Ставка с вашим предложением согласна. Возглавить эту резервную армию предлагаем вам. Придаем в ваше распоряжение саперную армию Раппопорта, которая дислоцируется в Рыбинске. Вы согласны?

Я поблагодарил Сталина за доверие и выразил согласие.

В ноябре 1941 года было сформировано управление резервной армии с дислокацией в Ярославле, которое объединило все дивизии, переброшенные с Урала в район Рыбинск, Ярославль, Иваново. Командующим армией Ставка назначила меня, а начальником штаба генерал-полковника Ф.И. Кузнецова[18].

Соединения армии с прибытием в указанный район сразу же включались в подготовку Московского тылового оборонительного рубежа, и в то же время они непрерывно совершенствовали боевое сколачивание применительно к условиям реальной обстановки.

В соответствии с планом Ставки Верховного главнокомандования я со штабом армии в недельный срок произвел тщательную рекогносцировку и определил полосу обороны. Передний край проходил по линии Рыбинск, Углич, Переславль-Залесский, Шуя. Глубина обороны ограничивалась по линии Ярославль, Кострома, Иваново.

Для производства инженерных работ в мое подчинение была передана 2-я саперная армия. Кроме того, на рытье окопов, траншей и противотанковых рвов были направлены десятки тысяч человек местного населения. Несмотря на сильные морозы, работы велись днем и ночью. Труженики Ярославля, Иванова, Костромы, Рыбинска и других городов, саперы и бойцы саперной и резервной армий не знали усталости. Благодаря их героическим усилиям в декабре 1941 года все основные работы на рубеже были закончены.

Улучшилась обстановка на фронтах. Немецко-фашистские войска всюду были остановлены. Однако враг продолжал наращивать усилия с целью захвата столицы нашей Родины. Фашистская авиация систематически бомбила железнодорожный узел Ярославль и нефтяные склады Рыбинска, а самолеты-разведчики то и дело появлялись над строящимся оборонительным рубежом и гарнизонами наших резервных войск. Все это требовало от нас быстрейшего завершения подготовки новых соединений для разгрома немецко-фашистских войск под Москвой.

В конце декабря 1941 года я доложил Ставке, что тыловой оборонительный рубеж готов, резервные дивизии возмужали, повысили свою боеготовность и с успехом могут выполнять боевые задачи.

Бойцы и командиры резервных дивизий с нетерпением ждали момента вступления в бой с ненавистными немецко-фашистскими оккупантами, посягнувшими на нашу социалистическую Родину. Вскоре их желание сбылось.

В это время готовилось контрнаступление Красной армии. Шло сосредоточение свежих сил под Москвой, Калинином и Тихвином. Большая часть дивизий резервной армии мною была направлена по приказу Ставки в распоряжение командующих Западным, Калининским и Волховским фронтами.

В январе 1942 года, в морозную ночь, я ехал из Ярославля в Москву по вызову Ставки с докладом о состоянии боеготовности дивизий и о ходе отправки их на фронт в районы Москвы, Калинина и Тихвина.

Машина шла с потушенными фарами, а нужно было торопиться, чтобы к часу ночи быть в Ставке.

– А вот скоро и Загорск, – сказал шофер, но вдруг машина скользнула в кювет и остановилась.

– Договорился, раззява, – проворчал порученец. – Как теперь вытащим машину?

– Ничего, вытащим, – ответил виноватым голосом водитель, – она мало залезла в кювет. Передние колеса на дороге.

– Еще не хватало, чтобы передние колеса были в кювете, – продолжал ворчать майор.

Я с трудом вылез из машины. Раненая нога еще не совсем зажила, но ходить я мог.

Пока вытаскивали машину, я прохаживался по дороге и