через Южный Буг и Ингулец были уничтожены авиацией противника, и отходящие войска оказались в катастрофическом положении.

Положение спасли геройские усилия инженерных войск. Лодки, плоты, баржи, даже плавучий док с Николаевских верфей – все было использовано для поспешного наведения единственного наплавного моста длиной около трех километров. По этому шаткому мосту потянулись на восточный берег Южного Буга войска, переправлялась материальная часть.

Удачно действовали суда Дунайской и Пинской флотилий, обеспечивая переправу наших войск.

В целом отход с непрерывными боями из николаевского «мешка» был произведен успешно.

12 августа Ставка Верховного главнокомандования разрешила Южному фронту отвести 18-ю и 9-ю армии на новый рубеж – Кривой Рог, река Ингул, Бугский лиман – с задачей прочно удерживать Одессу и Николаев.

К исходу 14 августа 18-й танковой дивизии и мотодивизии «Адольф Гитлер» удалось прорваться в тыл нашим армиям.

На следующий день штаб фронта переместился из Николаева в Береслав. Но на новом командном пункте я пробыл недолго. Обстановка резко ухудшилась. В районе Вознесенск, Новая Одесса, Николаев при переправе войск 18-й и 9-й армий на левый берег Южного Буга танковые силы врага захлестнули их, преградили пути отхода за Днепр.

Ночью я снова вылетел в Николаев. Расстояние от Береслава до Николаева пустяковое, как говорится, «с воробьиный скок», но летчику пришлось проявить немало мужества и хладнокровия, чтобы благополучно завершить полет. Над линией фронта мы попали под сильный огонь немецких зениток. К сожалению, летчик второго самолета, вылетевший в паре с нашим, чтобы разведать и обеспечить удобную посадочную площадку, оказался «не на высоте», повернул обратно в Береслав…

В Николаеве я тотчас же созвал совещание высшего командного состава, чтобы вместе с членами военных советов армий и командирами корпусов обсудить создавшуюся угрожающую обстановку, принять решительные меры по ликвидации прорыва войск противника.

План, предложенный на этом совещании, был прост: при поддержке и под прикрытием артиллерийского и минометного огня на рассвете контратаковать немцев. Наступающие боевые порядки насытить артиллерией, которой надлежало с ходу развернуться и открыть массированный огонь по фашистским танкам.

Генералы А.К. Смирнов[14], Р.Я. Малиновский[15], П.А. Белов[16] и другие внесли немало ценных предложений, дополнений и уточнений по плану. Высказались они и за то, чтобы самим идти в первом эшелоне, лично возглавить наши контратакующие войска.

Спустя четверть века я получил удивительное письмо от солдат Южного фронта. Письмо ветеранов 300-го Краснознаменного артиллерийского полка, собравшихся в Кривом Роге, на родине своего полка, сформированного там в сентябре 1939 года. Письмо датировано 26 августа 1966 года. Подписали его бывший командир полка гвардии полковник в отставке Б. Диденко, бывший комиссар полка гвардии полковник К. Кириллов, командиры батарей Г. Жмура и Д. Федоренко, старший лейтенант А. Романов, начальник разведки артдивизиона старший лейтенант Я. Загорулько, сын полка ефрейтор Ваня Таран:

«…На всю жизнь останутся в нашей памяти дни и ночи 14–16 августа 1941 года, когда в числе других измотанных боями частей и соединений 9-й и 18-й армий мы оказались окруженными немецкими бронетанковыми группами в г. Николаеве. Фашисты с самолетов сбрасывали листовки: «Если через десять часов не сложите оружие, город вместе с вами взлетит на воздух». Эта угроза лишь придавала нам больше ярости.

Помним, как Вы, Иван Владимирович, сквозь шквал фашистского огня прилетели к нам на самолете и поставили нам задачу: с рассветом решительно прорвать кольцо окружения и продвигаться к днепровскому рубежу.

Особенно нас укрепили Ваши спокойные и уверенные слова: «Не надо бояться окружения. Это штатная ситуация, но и преимущество в том, что мы – дома, а враг – на чужой земле. Сделайте так, чтобы враг вас боялся». И мы нагнали на него страху.

Из артиллерийских частей, оказавшихся в Николаевском «мешке», полностью укомплектованным и боеспособным Вами был назван только наш 300-й полк. Он имел полуторамесячный опыт борьбы с немецкими танками…

…Никогда мы не забудем раннее утро 22 июня 1941 года. По боевой тревоге трехсотовцы вступили в бой после первого вероломного залпа фашистского нашествия в Бессарабии на реке Прут. Прикрывая полосу обороны частей 176-й стрелковой дивизии (сначала 35-го, а затем 48-го стрелкового корпусов) расстоянием более 75 км по фронту – от м. Липканы до м. Скуляны, артиллеристы-трехсотовцы на этом первом боевом рубеже 12 дней и ночей сокрушительными залпами героически отражали яростные атаки 11-й немецкой и 3-й и 4-й румынских армий, стремившихся в течение недели окружить и уничтожить Бессарабскую группировку наших войск. Только против одного нашего артполка враг имел 6 артполков, из них 2 тяжелых, дальнобойных. Чтобы избежать потерь от прицельного огня противника и частой бомбежки с воздуха, мы действовали методом кочующих батарей, огневых взводов и отдельных орудий. Отстрелявшись на одном месте, батарея немедленно на галопе мчалась на запасные огневые позиции, оставляя на старом месте ложные ОП (огневые позиции. – Ред.) с «орудиями», искусно смастеренными из крестьянских телег. Много пришлось покопать земли, зато пушки наши и гаубицы оставались живучими. Рассчитывая, что расправились с нами, гитлеровцы начинали форсировать Прут. Но тут наши воскресшие батареи с новых ОП встречали врага огнем. Перебравшиеся немецкие автоматчики, мотоциклисты, танки и бронемашины расстреливались в упор прямой наводкой, пулеметным огнем и в рукопашных схватках бесстрашными воинами 389, 404 и 591-го стрелковых полков нашей дивизии. Ни один боец не отстал и не пропал без вести в нашем полку.

…Помним, как Вы, Иван Владимирович, прилетели к нам в окруженный Николаев и поставили задачу прорвать кольцо окружения. Еще днем мы заняли огневые позиции на восточной окраине Николаева, на кладбище, метрах в 200 от пос. Водопой, занятого немцами. Наши главные усилия были направлены на разведку переднего края и огневых средств противника. Разведчики с лейтенантом В. Бондаренко, старшиной Я. Загорулько и политруком Л. Авдеевым всю ночь ползали между могильными холмиками под носом у немцев, выискивая и засекая вражеские танки. Немцы, наряду с методической стрельбой трассирующими пулями, всю ночь освещали передний край ракетами. Всего мы засекли 11 танков и 7 бронемашин, замаскированных подсолнухами и разноцветными одеялами. Расстояние до них было 150–250 метров. На каждый обнаруженный немецкий танк мы навели по два орудия, на каждую бронемашину – по одному.

Чуть забрезжил рассвет 16 августа, командир полка майор Б. Диденко с наблюдательного пункта, из верхнего разбитого окна высокой часовни, голосом дал команду, старшина Я. Загорулько дублировал ее условным пронзительным свистом. Все орудия ударили по засеченным целям. Сразу в шести местах загорелись строения. Было видно, как закружились подбитые танки. Бой разгорался. Выскочившие фашистские экипажи расстреливались картечью, шрапнелью и пулеметным огнем стрелковых подразделений.