Менее чем через месяц, 25 мая, Парижская Коммуна направила в Национальный конвент депутацию с требованием отменить решение комиссии, распорядившейся об аресте Эбера и других лидеров санкюлотов. В ответ на это Максимилиан Иснар, один из ведущих жирондистов, встретил их в лоб: "Я говорю вам от имени всей Франции, что если эти постоянно повторяющиеся мятежи приведут к тому, что парламент, избранный народом, пострадает, Париж будет уничтожен, и люди будут искать следы города на берегах Сены". На следующий день Робеспьер призвал парижан покончить с комиссией, поднявшись против "продажных депутатов", которые ее создали. Однако явка в этот день была незначительной. На следующий день монтаньярам удалось привлечь больше людей, которые ворвались в зал заседаний и, запугав депутатов, добились отмены комиссии. Лидеры санкюлотов были освобождены. Однако когда толпа разошлась, жирондисты потребовали пересмотра решения о роспуске комиссии, утверждая, что некоторые из протестующих могли голосовать незаконно, поскольку находились в зале заседаний вперемешку с депутатами. После этого комиссия была восстановлена.

В ответ на отказ Национального конвента вооруженные санкюлоты 31 мая 1793 г. выступили против Генерального совета Парижской коммуны и объявили, что его полномочия отменены "суверенным народом", но могут быть восстановлены, если совет примет революционную программу. Она включала в себя: (1) введение новых налогов на богатых; (2) арест лидеров жирондистов; (3) создание армии из санкюлотов для исполнения революционных указов; (4) установление заработной платы в размере сорока су в день для санкюлотов, носящих оружие. После того как совет одобрил эту программу, санкюлоты двинулись к Национальному конвенту. Жирондисты вступили в бой с ними, но вскоре санкюлоты взяли под контроль улицы и вошли в зал заседаний. Несмотря на то, что отряды Национальной гвардии вместе с санкюлотами прервали всякое сообщение между Конвентом и остальной Францией, несмотря на то, что вооруженные санкюлоты "стояли в проходах, размахивая пиками и ридикюлями, радостно или зловеще хмурясь", депутаты отказались выполнить их требования. Тогда санкюлоты сообщили съезду, что "народ" настаивает на том, чтобы Марат и Робеспьер получили власть над дальнейшим ходом революции. Сам Робеспьер заявил о своей поддержке их революционной программы. После шестнадцатидневного обсуждения депутаты в течение нескольких часов (с шести утра до десяти вечера) толпа у зала рассосалась. После этого депутаты передали свои требования в Комитет общественной безопасности и больше никаких действий не предпринимали.

Через два дня, 2 июня, лидеры парижских секций мобилизовали около 80 тыс. человек, которые окружили Национальный конвент и потребовали немедленного ареста ведущих депутатов-жирондистов. Отряды Национальной гвардии (подконтрольные секциям) развернули пушки и заставили депутатов вернуться в зал, когда те попытались покинуть его. Санкюлоты вновь вторглись в конвент, нападая на депутатов в проходах и занимая их скамьи. Осада продолжалась несколько часов, пока, наконец, Национальный конвент не принял решение об аресте депутатов-жирондистов, большинство из которых все еще находились в зале. После этого голосования Пьер Верньо, один из тех, кого было решено арестовать, предложил "Конвенту выпить стакан крови, чтобы утолить его жажду".

5 сентября 1793 г. народные лидеры, воспользовавшись властью Парижской коммуны, закрыли рабочие места в городе, чтобы освободить людей для очередного штурма Национального конвента. При официальной поддержке якобинцев тысячи людей пошли на съезд и ворвались в зал заседаний. Один из их лидеров, Пьер Гаспар Шометт, объявил о своей цели: "Законодатели, огромное собрание граждан, собравшихся вчера и сегодня утром... сформировало только одно желание... Оно заключается в следующем: Наше пропитание, и чтобы получить его, применяйте закон!". В частности, они требовали принятия чрезвычайного военного и экономического законодательства, которое позволило бы вновь созданным "революционным армиям" прочесывать сельскую местность в поисках тех, кто припрятал продовольствие или питает непатриотические настроения. Прибывшая позже в тот же день делегация Якобинского клуба во главе с Робеспьером и в сопровождении представителей всех сорока восьми парижских секций потребовала предать суду заключенных жирондистов. Депутаты удовлетворили большинство их требований, в том числе и требование якобинцев, чтобы съезд "сделал террор порядком дня". Однако съезд отказался предоставить гильотину на колесиках для каждой из вновь созданных "революционных армий".

Через год, во второй половине марта 1795 г., парижане как минимум пять раз выходили на демонстрации к Национальному конвенту. 1 апреля тысячи санкюлотов вновь ворвались в зал, требуя "хлеба и Конституции 1793 года", а также освобождения монтаньяров, арестованных после отпадения Робеспьера от власти. После прибытия на место событий Национальной гвардии демонстранты были легко разогнаны. Это был пролог к одному из последних массовых восстаний в Париже, в ходе которого 20 мая 1795 г. санкюлоты вновь ворвались в Национальный конвент. На этот раз они несли на пике голову одного из депутатов, пытавшегося помешать им войти в зал. Затем один из демонстрантов приказал депутатам "убираться отсюда; мы сами будем действовать как Конвент". В течение одиннадцати часов те санкюлоты, которым удалось протиснуться в зал, томили депутатов своими ставшими уже привычными требованиями хлеба и конституции 1793 года. Однако они более или менее мирно разошлись после того, как на соседних улицах появились регулярные войска и отряды Национальной гвардии.

На следующий день тысячи санкюлотов вновь вышли к Национальному собранию и ворвались в зал. Хотя они, как и прежде, пытались запугать депутатов, чтобы те удовлетворили их требования, они снова ушли, не добившись ничего существенного. Однако в ответ Национальный конвент окружил центр восстания - Фобур Сент-Антуан - войсками и арестовал тысячи причастных к протестам. Несколько десятков человек, включая тех, кто убил депутата 20 мая, были отправлены на гильотину. Шестьдесят один депутат от монтаньяров был исключен из конвента, шестеро из них были судимы за измену, признаны виновными и приговорены к смертной казни (четверо покончили с собой перед гильотиной).

4 октября 1795 г. против Национального конвента выступила удивительно широкая коалиция монархистов, католиков и санкюлотов. Требуя новых выборов и наказания участников террора, 25 тыс. человек, включая отряды Национальной гвардии, контролируемые секциями, прошли маршем по улицам Парижа. Хотя роялистские симпатии, вероятно, двигали большинством демонстрантов, они также мобилизовались под лозунгами прямой демократии, напоминавшими о более ранних демонстрациях, предшествовавших отходу Робеспьера от власти. Их встретили вооруженные якобинцы, отряды регулярной армии и артиллерийские батареи под командованием Наполеона Бонапарта. После того как переговоры между демонстрантами и защитниками конвента сорвались, наполеоновские пушки открыли огонь по восставшим, и бой между этими более или менее равными силами продолжался в течение семи часов. В ходе боя погибли сотни людей.

В целом Французская революция не отличалась чрезвычайной жестокостью. Однако и массовые казни в провинциях, и проезд телег по улицам Парижа, везущих приговоренных к гильотине, были