Ольга подняла голову и принюхалась.

— Что-то не так, миледи? — склонился над её плечом Траффорд.

Он остался стоять позади хозяйки, будто она одна находилась в столовой.

— Вы не чувствуете? — посмотрела она на него в упор. — Слышу запах… эмм… слегка подпорченного продукта.

Дворецкий задрал подбородок, окидывая стол ястребиным взором. Как среди множества блюд найти то, единственное? И есть ли оно вообще?

Мужчины прекратили есть и с недоуменным ожиданием взирали на виконтессу.

Ольга была уверена, что ей не показалось. Она встала и медленно пошла вдоль стола.

— Вот, — указала на горку нежного паштета из гусиной печени. — Сами понюхайте.

В мгновение ока паштет испарился со стола.

Ленч продолжился.

Ольгу больше ничего не беспокоило. Она насытилась и изнывала от нетерпения. Хотелось узнать планы мужчин, определиться со своим будущим. Хотелось разложить всё по полочкам. Хотелось решить все вопросы без промедления. Здесь и сейчас.

Только бесстрастное молчание мужчин, их пристальные и настороженные взгляды говорили об обратном: никто из них ничего не станет с ней обсуждать. Всё хорошо. Она там, где нужно: рядом со своим мужем. Как и положено законной жене.

Вот только её это не устраивает. Всё изменилось. Если раньше она была виновной стороной, то вновь открывшиеся обстоятельства изменили положение вещей. Что есть у виконта против неё? Анонимные письма и признание за её подписью, полученное под давлением? А у неё есть прямые доказательства его длительной супружеской измены. Отрицать сей факт с его стороны будет верхом непорядочности.

Ольга свысока посмотрела на Стэнли.

Интересно, что скажет на этот счёт граф Малгри?

*** 

Напрасно она беспокоилась. Сразу же после ленча его сиятельство распорядился:

— Жду вас в библиотеке через двадцать минут, — и вышел.

Ольга поспешила уйти следом. Оставаться наедине со Стэнли она не хотела. Да и он не выказывал большого желания.

Она не стала проявлять несдержанность и топтаться под дверью библиотеки в ожидании аудиенции августейшей особы. Вернулась в будуар. Волновалась. Руки заметно дрожали.

Вошла Бертина с розами в вазе.

— До чего ж красиво, — улыбнулась она, пристраивая букет на каминную полку. — Вам горячую ванну на ночь приготовить?

— Пожалуй, — не отказалась «виконтесса», поглядывая на часы. Стрелки неумолимо приближались к назначенному времени встречи.

Посмотрев на себя в зеркало, Ольга поправила волосы и вздёрнула подбородок. Проходя мимо шкафа, сказала Бертине:

— Верни стул в холл.

Библиотека показалась маленькой, больше похожей на просторный кабинет для одного человека. И стол здесь был один: большой и широкий. На нём бювар, настольная лампа, вытянутая фигурка сидящей кошки из серебра с глазами-изумрудами. Единственная массивная книга в чёрном, сильно потрёпанном кожаном переплёте, судя по всему очень старая, перевёрнута лицевой стороной вниз. И стремянка не такая основательная, как в поместье, а лёгкая, в виде лестницы, движущейся по направляющим, проложенным вдоль шкафов с книгами. И пахнет здесь иначе: мятной свежестью и прохладой, кожей и деревом. Пахнет новыми книгами.

Ольга пробежалась глазами по книжным полкам, занимающим две стены. Так и есть, сплошь издания в твёрдых переплётах с разноцветными корешками. Вернулась к фолианту на столе. Подмывало перевернуть его, узнать, что в настоящее время занимает мысли лорда Малгри.

Мартин предложил леди сесть в одно из кресел у окна.

Стэнли стал сбоку от жены.

— Оставь нас, — глянул граф на виконта.

Ольга ждала. От волнения пересохло в горле. Она смотрела на свои руки, сложенные на коленях.

— Не стану ходить вокруг да около, — развернул его сиятельство соседнее кресло и сел напротив Ольги. Глаза его полыхнули зелёным огнём. — Расскажите мне вашу историю: откуда и как вы попали сюда. Как мне вас называть. Хочу о вас знать всё.

Всё? — опешила Ольга от неожиданности. Зачем ему? Разве это сейчас главное? Посмотрела на мужчину напряжённо:

— Я не для этого здесь. Что бы я вам сейчас ни рассказала, это не имеет значения. Я в теле Шэйлы, а значит, формально остаюсь женой вашего сына, который…

— Я знаю, что произошло. И знаю, как вы себя чувствуете.

— Не знаете, — покачала она головой. — Я не жена вашего сына. Я не люблю его. Не я принимала его ухаживания и не я выходила за него замуж. Меня не предавали. Я могу лишь догадываться, что может чувствовать жена к изменнику-мужу. Не знаю, любила ли Шэйла вашего сына и знала ли о его неверности, но, думаю, находись она на своём месте, ей было бы намного хуже, чем мне.

— Именно это я и имел в виду, когда сказал, что знаю о ваших чувствах. Вы ведь… — граф подвинулся к леди и взял её за руки, — признались мне, что хотите быть со мной.

Ольга выдернула руки и отклонилась от мужчины: как же давно это было!

Мартин поймал её взгляд:

— Я люблю вас и хочу всё изменить, — снова заключил её ладони в плен своих рук. — Стэнли разведётся с… Шэйлой как можно быстрее. Мы уедем из Британии. Вы станете моей женой.

Ольга задохнулась от подступившего удушья. Его близость тревожила. Острый запах сладкой вяленой вишни напомнил об их последнем поцелуе: страстном, жгучем и… прощальном.

Где он был раньше? Тогда, когда оттолкнул её от себя и вынудил пасть в объятия другого? Когда она билась словно птица, попавшая в силки, не видя другого выхода? Когда металась в поисках правильного решения и всё равно ошиблась? Когда покорилась своей участи, взвалив чужую непосильную ношу на свои плечи.

Поздно! — кричали её глаза.

Поздно, — обмерло сердце.

Ольга судорожно вздохнула и потупилась. Сейчас… Она скажет всё сейчас и её душевные муки закончатся.

— Я… — голос охрип. Она вытащила ладони из захвата его рук. Сглотнула ком в горле: — Я не люблю вас, — не смела поднять глаза на графа.

Он откинулся на спинку кресла. Его прищуренный взор застыл на её лице:

— Нет, — дёрнулся уголок губ. — Не верю.

«Виконтесса» глянула на мужчину дерзко, без колебания. Он отпустит её! Должен отпустить! Поспешно выпалила:

— Я никогда не любила вас. Ни вас, ни тем более вашего сына, — чувствовала, как стынет кровь, как озноб прошивает тело колючей изморозью. — Я хочу лишь одного: скорейшего развода.

Мартин тяжело втянул носом воздух, задержал его в лёгких, медленно выдохнул. На лице застыла маска. Он встал и прошёл к столу, упёрся руками в столешницу, навис над ней. Глаза впились в чёрную книгу, лежащую перед ним.