– К кому же конкретно вы хотите пойти? К папскому легату, королю Иерусалимскому? Или, может, еще к кому? Например, к магистрам орденов?

– Я пойду к королю!

– Гм! Ему больше делать нечего, как только слушать ваши сказки! Ведь никто же вам не поверит. Вы хотите сейчас, когда уже большинство крестоносцев пьяны или заняты своими делами, поднять их, собрать, заставить идти в пустыню! Это смешно, мадам. Даже если вам и удалось бы каким-то образом попасть к королю и убедить его, то, чтобы организовать спасательный отряд нужно по меньшей мере несколько часов, а сейчас уже вечер, ночью никто не пойдет.

– Я так понимаю, вы не хотите мне помочь, барон! – Кристабель переоделась и собиралась выйти из комнаты.

– Конечно, нет! – Де Мо загородил ей дорогу.

– Что вы делаете? Пустите меня, де Мо!

– Не раньше, чем мы поговорим, – невозмутимо ответил барон.

– Ладно, говорите. – Кристабель скрестила руки на груди и холодно посмотрела на барона.

– Выходите за меня замуж.

– Что?! – Кристабель не верила своим ушам.

– Да, да, вы не ослышались, графиня. Я предлагаю вам руку и сердце.

– А я думала, что вы изменились, барон! Ведь вы же обещали никогда не возвращаться к прошлому и вот опять за свое!

– Обещал, но человек, который любит, может нарушать обещания. Ведь вы же всегда знали, что я люблю вас, Кристабель! И не отрицайте этого.

– Я не отрицаю, барон. Но я никогда не вспоминала о ваших чувствах.

– Вы даже себе не представляете, мадам, как горько слышать такие слова от любимой девушки!

– Я сожалею, господин де Мо! – примирительно сказала Кристабель, чувствуя искреннюю жалость к барону. – Но ведь вы же знали, что я не питаю к вам ответных чувств. С тех пор, как вы появились в Шосе крестоносцем, а потом великодушно взяли меня с собой и согласились помочь в поисках отца, я стала считать вас другом. Другом! Но не больше. Простите, что обманула ваши надежды.

Де Мо закусил губу, в груди клокотала любовь, смешанная с обидой и разочарованием.

– А я так старался понравиться вам, выполнял любую вашу просьбу и прихоть. Отца вашего искал… – Де Мо сел на стул, уронив голову на руки. – Думал, что вы меня полюбите за все добро, что я вам сделал…

– Простите, простите меня! – Голос Кристабель срывался, и в глазах стояли слезы.

– Но вы предпочли меня другому, человеку, которого знаете всего два дня!

– О чем вы? – Кристабель резким движением вытерла слезы.

– Не притворяйтесь, мадам. Вы прекрасно знаете, о чем и о ком я говорю. О ваших отношениях с этим немцем Штернбергом.

– Но позвольте, барон, считая вас своим другом, зная, как много вы для меня сделали, я тем не менее никогда не собиралась давать вам отчет в своих личных делах и чувствах. Вас они не касаются!

– О, еще как касаются! – Де Мо вскочил и схватил девушку за локоть. – Ведь я же не чурбак, я человек! Любящий человек! Вы знаете, каково это мне видеть вас вместе с ним?! Видеть ваши взгляды, обращенные друг на друга! Взгляды, полные нежности! Видеть и знать, что на меня вы никогда так не посмотрите! А потом он назначил вам свидание, спас от сарацин! Конечно, как не любить его!

– Оставьте меня, барон! Мне больно!

Де Мо отпустил Кристабель и продолжал, не сводя с нее горящего взгляда:

– Вы переспали с ним! Вы, которую я боготворил!

– Довольно! Все это очень гнусно! Я ухожу.

– Не раньше, чем я позволю вам уйти! – вскричал барон, отталкивая Кристабель от двери.

– Как вы смеете!

– Смею! Потому что люблю вас! Все еще люблю вас, несмотря на то, что вы отдались проклятому немцу, как какая-нибудь шлюха! А ведь я мог сто раз овладеть вами за время путешествия сюда. Вы были в моей полной власти, и я этого не сделал, потому что хотел по-хорошему, по любви!

– Если вы сейчас же не прекратите, барон, я позову своих людей!

– Зовите, Кристабель! Зовите! Только никто не придет! Вы забыли, что в доме их осталось мало? А те, кто здесь под пристальным наблюдением моих воинов. Вам никто не поможет!

– Что вы хотите? – Кристабель с ненавистью смотрела на барона, лицо ее пылало от гнева.

– Хочу, чтобы вы вышли за меня замуж! Заметьте, я согласен вас взять в жены даже после всего случившегося!

– Этому не бывать! Никогда!

– Не торопитесь, мадам. Подумайте. Если вы согласитесь, я пошлю своих людей сообщить о запертых в крепости рыцарях отряду копейщиков, они еще могут поспеть вовремя. Не думайте, что воины, с которыми мы разделились, спасаясь от погони, наткнулись на них. Они поскакали в сторону, противоположную той, где остановилась пехота. Мы с вами были близко от копейщиков, но в мои планы тогда не входило что-то им сообщать.

– Вы мерзавец, де Мо! – Кристабель готова была броситься на барона, но сдержалась, опасаясь, как бы он не ударил ее в ответ.

– Мерзавец? Очень даже может быть! Но это ничего не меняет. Итак, если вы откажетесь, ваш благоверный умрет, а еще я велю убить всех ваших слуг и воинов. Подумайте! От вашего решения зависят жизни многих!

Кристабель прислонилась к стене, чтобы не упасть. Ее всю трясло. Бездна отчаяния разверзлась в душе. Слезы ручьем полились по алым от гнева щекам. Франсуа де Мо стоял напротив и ухмылялся. Он торжествовал, как ему казалось, полную победу. И тут в ее голове возникли слова, когда-то сказанные ей королем Франции: «Кристабель, никогда не сдавайтесь. Боритесь и тогда обретете счастье!» Да, это сказал король, который сам всю свою жизнь боролся, не опускал рук ни перед какими трудностями.

– Нет! – собравшись с духом, ответила Кристабель. – Я никогда не буду принадлежать вам, барон! Вы – ничтожество!

– Но тогда столько людей умрет, Кристабель! И самое для вас главное – умрет граф фон Штернберг.

– Вы думаете, я наивная девочка, барон? Неужели я не понимаю, что если я выйду за вас, то граф, вернувшись, вызовет вас на дуэль и убьет, и вы это прекрасно знаете. Он встанет на мою защиту, ибо я не буду молчать. Вы ведь не хотите умирать и поэтому не пошлете никого, чтоб сообщить отряду копейщиков о запертых в крепости горстке рыцарей. А, возможно, моего любимого Анри уже и нет в живых. Я вижу, вас покоробило это слово, барон? Да, любимый мой Анри! Любимый! Вам этого слова никогда не услышать! Никогда!

– Вам не жаль своих людей?! – вскричал де Мо.

– Жаль. И скорее всего, я