— Глупый… — ласкала его Бланка глазами. — Думаешь, останься я в живых, жизнь была бы мне мила? Без тебя?.. Они убили бы меня… Нас обоих. Но для меня нет смерти слаще.

— Ты хочешь сказать…

— Да. Ведь я люблю тебя. Больше жизни, Тибо.

— Бланка, любовь моя!..

— Тсс! На нас смотрят и нас слышат.

Тибо обернулся. На них не смотрели, но повисшее внезапно молчание говорило само за себя.

— В этих покоях наши друзья, моя королева! — воскликнул Тибо, сжимая руки Бланки. И нам с тобой ни к чему скрывать от них нашу любовь. Да они и сами об этом знают, но тайна эта останется с ними, ибо я верю им. Они не предадут.

— То, что я сегодня увидел и услышал, не уйдёт дальше моего сердца и моих глаз, — промолвил Гилабер, подходя ближе, — а заметив чью-либо насмешку, порождённую ложными слухами, я готов вызвать наветчика на бой.

Тибо пожал ему руку.

— Друг — тот, кто не солжёт и не предаст, — растроганно проговорила Амальда, — и коли вы, граф, назвали нас своими друзьями, то мы, я и Бильжо, на пытку пойдём, но ни слова из нас не вытянут…

Бильжо привлёк её к себе и поцеловал.

В это время вошли несколько человек — рыцари и с ними слуги. Стали убирать трупы.

— Пусть наведут порядок в моих покоях! — приказала Бланка.

Слуги молча поклонились.

— Могу я оставить вас, ваше величество? — спросил Гилабер, понимая, что ему, в общем-то, делать здесь больше нечего. — Если, конечно, я вам пока не нужен.

— Благодарю вас, рыцарь де Плансоль, — подошла к нему королева-мать, протягивая руку для поцелуя. — Сегодня вы оказали вашей королеве большую услугу, и я не забуду этого.

— Я сделал только то, что сделал бы на моём месте любой ваш подданный, государыня, — с поклоном ответил Гилабер. — Жаль только, что я немного опоздал.

— Кто был тот, которого ты убил? — спросил граф. — Ты видел его лицо? Узнал?

— Я сорвал с него маску. Этот человек мне не знаком, а ведь я давно при дворе и знаю, кажется, всех, исключая, разумеется, ваших людей, монсеньор.

— Подождите! — остановил Тибо жестом руки слуг, волочивших за ноги трупы. — Посмотрим, кто это. На них цвета моего дома.

Вдвоём с Бильжо они сорвали маски со всех четверых, вгляделись в давно не бритые, отталкивающие лица в шрамах и оспинах. На каждом, казалось, было выжжено клеймо наёмного убийцы. Бильжо пожал плечами — никого из них он не знал. Гилабер тоже. Тибо кивнул слугам. Те продолжили работу.

— Приходите ко мне в любое время, если у вас возникнут какие-либо трудности, — сказала Бланка Гилаберу. — Вам стоит только назвать привратнику своё имя. Я всегда рада буду вам помочь.

Гилабер поклонился и вышел. Оторвав взгляд от мёртвых тел, Тибо положил Бильжо руку на плечо.

— Хотелось бы и мне, чёрт возьми, иметь такого Ахилла. И чтобы умел метать нож — искусство избранных.

— Этим искусством в совершенстве владеют слуги Старца Горы, — промолвил Бильжо.

— Приведи мне одного из них, сделай другом, и я осыплю тебя золотом.

— Зачем тебе, граф?

— Догадываюсь, зло таят на меня бывшие соратники, не миновать их мести.

— У тебя много людей.

— Мне нужен такой, как ты. Чтобы стал моей тенью. Или некому будет прийти в трудную минуту на помощь нашей королеве. Помоги мне, друг мой. Ты ведь учился у ассасинов. Что это за люди? Где их искать?

— Ищут всегда они. На месте встречи остаётся труп с кинжалом в затылке или в сердце.

Королева махнула рукой, приглашая их выйти. Они прошли в молельню. Небольшая комната: пять шагов в длину, четыре — в ширину. У стены — распятый Христос на деревянном постаменте, перед ним коврик из алого бархата для коленопреклонений. На другой стене, напротив креста — гобелен с вышитым на нём изображением восхождения Спасителя на Голгофу. Слева — ряд икон, под ними аналой, на нём лежит раскрытым Евангелие; его страницы окантованы золотом. Противоположная стена — снова иконы, под ними скамья. Пол устлан восточным ковром. Окон нет.

Войдя, Бланка преклонила колени у ног Христа, за её спиной — все трое. Минуту-другую бормотали молитвы, благодарили Господа за спасение жизни королевы. Крестились истово, кланялись, благоговейно взирали на мученический лик избавителя людей от грехов. Потом уселись на скамью; Бланка — на скамеечку у аналоя.

— Говори, Бильжо, — попросил Тибо.

— О чём?

— Как мне найти ассасина?

— Найти его нельзя. Ветер в поле: есть — и нет его. Он придёт сам, когда надо убить. Наёмный убийца. Приказ хозяина для него — закон. Пожелает — и ассасин сам себя убьёт.

— Зачем?

— Так надо. Так приказал его господин.

— Кто?

— Старец Горы. Ассасин — порождение дьявола. Ни отца, ни матери. Он отрекается от всего земного, едва за ним закрываются ворота логова, где на троне — Старец. Он — хозяин, перед ним трепещут властители всех королевств. Платят ему дань, дабы остаться в живых. Неугодных убивают. Название этому — акт божьего возмездия.

— Я слышал об этом. Мне известно также, что они, как и император Фридрих, с такой же лёгкостью ставят под сомнение святость пророка Мухаммеда, как и Иисуса Христа, да простит меня Господь. Но исповедуют ислам. Так ли это?

— Так. Однако им ничего не стоит переменить веру, если это требуется для достижения цели.

— Какой цели?

— Убить того, на кого укажет Хозяин. Порою это нелегко. Ассасин меняет облик, превращаясь в кого угодно — в лекаря, монаха. Как Протей[49], он способен перевоплощаться. Цель оправдывает средства, и она у них святая.

— Убить — святая цель? Но почему?

— Первое — они выполняют повеление Горного Старца. Второе — они попадают в райский сад и остаются там навсегда.

— Но для этого убийца должен быть убит.

— Он и не противится этому, когда сделает своё дело. Смерть принимает с улыбкой на губах. К собственной жизни он безразличен.

— Верит, что попадёт в рай? Откуда такая убеждённость?

— Так говорит ему Хозяин. Не верить ему нельзя.

— Но знает ли этот одержимый, каков рай? Сколь велико должно быть отречение от жизни земной в пользу жизни небесной?

— Ответ прост: при посвящении ученику дают увидеть райский сад. Он должен знать, какая жизнь ждёт его после кончины. Увидев, будущий убийца желает только одного — своей смерти. Она — обмен на смерть того, кого изберёт Старец.