— Как же эти фанатики при жизни могут увидеть то, чего не дано увидеть ни одному из живущих на земле людей?

— Новичка опаивают или окуривают дурманом, он засыпает. Потом просыпается — кругом плодовые деревья, зелёная трава, сладко поют птицы и много еды, а в ручьях течёт вино и полуобнажённые юные девы обступают его со всех сторон — бери любую, они безотказные. И снова он засыпает. Пробуждение не доставляет ему радости: ни вина, ни птичек, ни женщин. Он спрашивает, где он был. Ему отвечают — в Эдеме. Но попасть туда можно после смерти. Смерть же придёт после того, как выполнишь повеление Хозяина. И неофит, снова под действием дурмана, мечтает отныне только об одном — скорее бы умереть. А для этого надо убить. И — вот он, готовый фанатик, способный убить любого. Требуется только обучить его.

— Долго ли обучают?

— До тех пор, пока новообращённый не научится метать нож и стоять рядом с человеком, не будучи им замеченным.

— Как живут ассасины? Знаю, что в горах, где-то в Сирии. Соблюдают ли посты?

— Нет. Едят свиное мясо вопреки мусульманскому закону. У них много женщин, они спят со всеми подряд, какая приглянется.

— А одеваются, дерутся, судятся?..

— У них нет закона. Всё решает Старец Горы. Закон — его слово, а кому ведомо, что взбредёт ему на ум? Это всё, граф Тибо, что мне известно об этих людях.

— Они сами рассказывали тебе?

— Лишь один — мой учитель и друг. Это было давно. Где он теперь — не скажет никто. Но о нём знают.

— Кто?

— Те, кто нуждается в его услугах.

— Выходит, он здесь, среди нас? А как же его хозяин? Старец?

— Он ушёл от него и служит другим, тем, кто хорошо платит ему за работу.

— Но ведь его могут убить.

— Он неуловим.

— Значит, исчезает, невидимый, как бесплотный дух? А как же врата Эдема? Или он не любит женщин?

— Он распознал обман, с помощью которого Горный Старец вербует людей. Понял — и ушёл от него. Но ты прав, его могут убить, если узнают, что он жив. Старцу донесли о его смерти. Узнав об обмане, он придёт в ярость. Убийца явится незамедлительно. Исполнить приговор — вопрос нескольких дней. Повторяю, узнать его невозможно. Кинжал войдёт в сердце тогда, когда этого совсем не ждёшь. Скажем, от водоноса, жонглёра или друга.

— Даже от друга?

— Ассасин — хороший актёр. Его этому учат. Этого человека, как ядовитую змею, невозможно приручить, но если это удастся, — вернее друга, граф, тебе не найти. Он видит ночью, с закрытыми глазами улавливает движение руки. Ты останешься один в доме и не будешь знать, что он стоит рядом, готовый за тебя убить любого, будь то даже Папа или сам дьявол. Он — твои глаза, нос, уши, руки. Ты не успеешь ухватить рукоять своего меча, как твой враг уже будет убит. Вершина мастерства — попасть ножом в глаз. Всего одно движение кистью руки — и нет человека. Таких — по пальцам счесть среди тысячи. Один из них мой друг. Я обязан ему всем и жизнь отдам, если она понадобится ему. Умрёт и он с радостью, что спас меня от смерти. Это лучший из людей, каких я когда-либо знал, граф Тибо. Зовут его Аутар. Услышав это имя, остерегись: быть может, он пришёл за тобой.

— Чёрт возьми, хотел бы я, чтобы этот человек пришёл ко мне, а не за мной! — воскликнул Тибо. — Лучшего друга, судя по твоим словам, и желать нельзя.

— Вы говорите это уже во второй раз, граф Шампанский, — заметила королева. — Коли так, стало быть, Бог вас услышит.

В это время в молельню вошёл, не вошёл — влетел кардинал де Сент-Анж. За его спиной епископы, маршалы, придворные. В глазах тревога, на лицах застыл вопрос. Кардинал бросился к королеве, забыв о сане, схватил её за руки.

— Ваше величество, до нас дошла весть!.. — Он был бледен, руки дрожали, дёргалась левая бровь. — Господи, что же это делается у нас во дворце! Среди белого дня такое богомерзкое злодеяние! Я видел их, всех пятерых, один без головы. Кто они? Как посмели? Чья вражеская рука действовала на этот раз?

— Думаю, та же, что готовила предательский удар в спину французскому королевству в Шиноне, Беллеме, Монлери и Дрё.

— Я немедленно напишу Папе. Все будут преданы проклятию! Зло должно быть наказано, ибо является величайшим грехом. Не бедность, не болезнь, не бесчестие, а только грех из всех зол есть действительное зло.

— Предполагаемые виновники злодеяния — всего лишь мои домыслы, ваше преосвященство. Сначала надо доказать.

— Следственная комиссия уже приступила к делу. Пытаются опознать кого-нибудь из убийц, — увы, пока безрезультатно. Но вы, мадам! Хвала Создателю, вы живы!

Он обернулся, возбуждённо оглядел стоявших рядом Тибо, Бильжо и Амальду.

— Вижу, однако, у вас были доблестные защитники.

— Что смогла бы я одна, с мечом в руке против арбалетов?

— Вы? С мечом в руке? Всеблагой Господь! Вы, ваше величество, пытались защитить себя с оружием в руках?

— Не себя, а державу, кардинал: удар был направлен, прежде всего, в её сердце.

— Это правда. Кто же научил вас владеть мечом?

— Я обучалась этому искусству, ещё будучи принцессой. Представьте, я неплохо умела держать удар, со мной бились лучшие мастера клинка. Они называли меня кастильской амазонкой французского двора.

— Столько лет прошло с тех пор! Удивительно: вы не утратили навыки.

— Мой друг Бильжо даёт мне уроки, дабы я не забыла, как владеть мечом.

Кардинал перевёл взгляд.

— Должно быть, половину этих негодяев уложили вы, другую — граф Шампанский. — Он повернулся к Тибо. — Вы расскажете мне потом обо всём, что произошло. А сейчас Святой престол, в моём лице, и народ Франции — мы все благодарим вас за спасение жизни нашей королевы.

— Ваше преосвященство неверно излагает факты, — возразил Тибо. — Если уж благодарить, — то вместо меня этих двух молодых людей. — Он взял за руки Амальду и Бильжо и подвёл их ближе. — Мне же выпала совсем ничтожная роль, да и то лишь после того, как эта фрейлина подняла шум у меня в кабинете. Что же касается тех негодяев, то это работа Бильжо. Благодаря своему верному стражу её величество вправе считать себя заново родившейся на свет. Ей-богу, вот уж кому повезло с телохранителем, так это нашей королеве.

— Что это значит? Не хотите ли вы сказать, граф, что этот молодой человек один уложил наповал всех пятерых?

— Четверых, ваше преосвященство, если быть точным. Пятого отправил к праотцам его приятель, когда поднимался к нам по винтовой лестнице.

Кардинал не мигая, с любопытством смотрел на Бильжо. Он знал, что это за человек и для чего он приставлен к королеве. Но ему ещё не доводилось видеть его в деле. Видя его повсюду вместе с Бланкой, он мог предаваться каким угодно фантазиям на заданную тему, но ему и в голову не могло прийти, что этот страж своими бойцовскими качествами превосходил лучших воинов, каких он когда-либо видел.