– Эй! – нерешительно крикнула я, не слишком рассчитывая, что мой слабый, охрипший вопль пробьется сквозь каменные бастионы.

– Маша, где ты? – явственно донесся ответный крик. Звучал он слишком бодро для истекавшего кровью человека. Но если это не Сева, то кто же тогда? Замятин? Невозможно! Маркел? С какой стати?

Все же сердце радостно забилось. Если меня нашли, то непременно вызволят из этого затхлого склепа. Возможно, вызовут спасателей МЧС. Им не привыкать извлекать людей даже из-под более страшных завалов. Я ощупала стены, пытаясь сориентироваться в темноте. Казалось, звук доносился откуда-то сверху, но точно не из-за плиты, которая придавила Севу.

– С тобой все в порядке? – спросил голос. Сейчас он звучал громко, но гулко, словно говоривший опустил голову в большую бочку.

– Нет! – заорала я не своим голосом. – Нет! Я в ловушке!

Казалось, голос то исчезал, то появлялся снова. Мне почудилось, что я вновь на пороге беспамятства и разговариваю сама с собой.

– Как ты туда попала? – услышала я.

– Как? – я помедлила, не зная, как объяснить. Ведь я почти ничего не помнила. – Вы нашли Севу? – спросила я, чтобы убедиться, что это не слуховая галлюцинация.

– Нашли, – прозвучало сверху. – Можно сказать, что нашли. Его задавило плитой.

Я вытерла ладонью холодный пот, струившийся по лицу. Сева погиб! Но еще неизвестно, чья участь хуже. Хоть умер мгновенно…

Голос не дал мне возможности поразмышлять о превратностях судьбы.

– Маша, – донеслось сверху, – мы нашли вентиляционную шахту. По ней нельзя выбраться. Может, ты вспомнишь, что произошло перед тем, как плита обрушилась? Что вы делали? Говори громче, а то тебя почти не слышно.

Я рассказала. Громко, насколько позволяло охрипшее горло. И про крест, и про кирпич, и про клин, вбитый в отверстие…

– Ты можешь определить, где та стена, которая обрушилась? – снова спросил голос.

«Еще бы я не смогла определить, – с горечью подумала я. – Там ведь торчит Севина нога…»

Но крикнула лишь:

– Определила!

– Подойди ближе к стене! – скомандовал голос. Мне послышались знакомые интонации. Но это же не Олег! Я сама видела, как он истекал кровью.

В полной темноте я подползла к стене. Попала рукой в лужу полузапекшейся крови. На этот раз восприняла ее как добрый знак, что не ошиблась. Но прошло очень много времени, мне показалось, целая вечность, прежде чем я услышала уже знакомый вздох, а следом скрип, треск, будто провернули огромный колодезный ворот. Я прижалась к Алтанхас, и мне показалось, что она тихонько вибрирует. Вернее, дрожит, совсем как живая.

– Потерпи, потерпи! – шептала я, не сознавая, кого на самом деле успокаиваю.

Движение воздуха, слабое, едва заметное, заставило меня замолчать. Я замерла, прислушиваясь. И вдруг все вокруг пришло в движение. Задрожал пол, затряслась стена, я схватилась за фигурку идола, как за спасательный круг. Рядом со мной что-то падало, звенело, трещало, валилось и разбивалось. Я вжалась в стену и шептала трясущимися губами: «Боже! Боже! Спаси!..»

Вдруг возле меня возникла светлая линия. Она ширилась, ширилась… Я поняла, что это свет проник в темницу, что это поднимается плита.

Боже! Чего я медлю? Я бросилась на пол… То, что я увидела, любого человека повергло бы в шок… Б-р-р! Ботинку повезло гораздо больше, чем его хозяину. Но что делать? Сева, прости! Я перекатилась через то, что от него осталось… И жадно вдохнула воздух, теперь уже не спертый и не ядовитый…

* * *

…Из ниоткуда возникли свет, звуки, голоса. Мне показалось, будто я только что проснулась, там, под скальным козырьком. Я поднесла руки к лицу. Грязь и кровь! «О, черт!» – выругалась я, только вместо звуков горло издало слабые хрипы. Нет, это совсем не похоже на сон и тем более на пробуждение. Я подняла голову на свет, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывчатом пятне за фонариком. Встав на четвереньки, сморгнула и увидела, что пятно раздвоилось. Два человека смотрели на меня: Маркел и Замятин. На лице деда я разглядела несколько ссадин и запекшуюся под носом кровь. Тельняшка Замятина тоже была в темных пятнах, из-под нее выглядывала грязная повязка…

– Это вы? – спросила я и махнула рукой. Дескать, привет! И свалилась на камни. Сил не нашлось на более длинную речь. Олег и Маркел подхватили меня под руки и мигом вынесли из туннеля. Я очень удивилась этому обстоятельству, вспомнив, как долго мы с Севой пробирались по лазу. Оба моих спасителя упали на траву рядом со мной. Они хватали широко открытыми ртами воздух. Олег закашлялся и, схватившись за грудь, скривился от боли.

– Давай! Давай! – закричал вдруг Маркел. – Быстрее!

Они вновь подхватили меня под руки, но я вырвалась.

– Что еще? Не инвалид! Сама дойду!

– Постой, – Олег снова прижал руку к груди и поморщился. – Мы сорвали рычаг, который поднимал и опускал плиты…

– Плиты? – удивилась я.

– Да, там три плиты, три ловушки. – Он говорил точно астматик, задыхаясь. – Тебе повезло, что упала первая из них. Если бы упали сразу три, тебя завалило бы вместе с тайником. Но сейчас все висят на волоске – на ржавых тросах. Они лопаются, как гнилые нитки… Надо бежать… Тут что угодно может случится!

– Алтанхас! – я бросилась к лазу.

– С ума сошла? – Олег перехватил меня за руку.

– Я нашла Золотую Бабу! – я попыталась освободить руку. – Не уйду без нее!

– Нельзя, понимаешь, нельзя! Сейчас плиты полетят вниз! Многотонные плиты! Представляешь, какой тарарам будет!

– Успею, – не сдавалась я. – Только отпусти меня! Я обещала Зое…

Внутри горы глухо громыхнуло. Один раз, затем второй… Казалось, кто-то дважды хлопнул огромной дверью. Земля под ногами вздрогнула, загрохотали камни в карьере, со змеиным шипением скользнула по склону осыпь, а над сопкой поднялось облако то ли дыма, то ли пыли.

– Две упали! – крикнул Маркел. – Щас третья рванет!

И мы побежали!

На этот раз судьба нас пощадила. Мы отбежали с полкилометра, когда упала третья плита. Наверно, самая тяжелая, потому что от удара вершина сопки вспучилась и тут же с грохотом провалилась. Вместе с ней в провал ушли и лес, и камни, и тропа, по которой мы недавно спускались. Взметнулся в небо столб пыли, нервно вздрогнула и качнулась под ногами земля. Тучей поднялись над лесом птицы. Эхо многократно повторило грохот обвала, и все столь же мгновенно стихло. Только птицы продолжали метаться в небе и громко, взволнованно кричать.

Дед и Олег с ошалевшим видом взирали на то, что осталось от горы, напоминавшей сейчас вулкан, над кратером которого курился слабый дымок. Я же только сейчас разглядела своих спутников как следует. Грязные, оборванные, с изрядными ссадинами и синяками. Особенно досталось Маркелу. Слева на его лице красовался огромный синяк, а глаз совсем заплыл, осталась лишь узкая щелка. Разумеется, я выглядела не лучше, но Олег, заметив мой взгляд, обнял меня и с облегчением произнес: