Прямо на глазах у беглецов загадочный артефакт распался: на месте линий появились щели, а сам шар стал казаться хрупким и неустойчивым. На самом деле он был полым, собранным из тонких каменных лепестков, соединённых металлическими петлями, которые все пятеро прежде приняли за декоративные прожилки. Чувствуя, что конструкция в её руках оказалась более хрупкой, чем изначально казалось, Марго аккуратно толкнула статуэтку Ра назад. Участок сферы, к которой крепилась фигурка, стал подниматься вместе с ней, как будто девушка пыталась заглянуть в волшебный горшок ирландского лепрекона. Когда Маргарита повернула секцию сферы на петлях, как крышку шкатулки, стало ясно, что достать содержимое не выйдет: ладонь ни одного из присутствующих туда не пролезала.

– Возможно, мы ещё не до конца открыли сферу? – предположила Алиса.

Марго потянула за голову фигурки Ра ещё сильнее, отчего от сферы отделилась задняя секция, где заняла своё место только что обретённая Нут. Стенка опустилась, разблокировав тем самым две соседние. Девушка поочерёдно повернула вниз каждую, а затем и последнюю, переднюю.

Теперь открытая сфера сеттитов, лежащая у неё на сомкнутых вместе коленях, чем-то напоминала распустившийся цветок лотоса. Хотя сам принцип скорее наводил на мысли о бумажном кубе, который можно разложить в тау-крест. На дне артефакта был вырезан небольшой постамент с углублением, в котором крепко держалась ещё одна статуэтка, до боли знакомая всем участникам экспедиции.

Вытянутая и загнутая книзу морда чужеродного этому миру существа, узкие злобные глаза придавали фигурке из чёрного мрамора весьма зловещий вид.

– Сет… – протянул Ратцингер. – Заново рождённый из недр этой сферы. Точно Брахма в индуизме…

– Это распространённое его представление? – спросила Алиса заинтригованно.

– Ни разу ничего подобного не встречал, но вполне возможно, что сеттиты заложили в этот артефакт именно такой смысл. Все пять божеств: Ра, Шу, Тефнут, Геб и Нут – дали часть своего могущества повелителю культистов и в конечном итоге породили воплощение хаоса, владыку всех стихий. Всё в точности, как мы с вами и предполагали.

– Статуэтка, спрятанная в сфере, которую открывают разбросанные по всему Древнему Египту другие статуэтки, это, конечно, чудесно, – с нескрываемым раздражением сказал Ковальский, – но это не золотой город, который мы тут ищем, рискуя жизнями.

– Да уж, – согласился Ряховский. – Только не говорите, что вы опять напортачили, Ратцингер, и всё это было зря.

– Должно быть ещё одно, последнее указание, – не растерялся немец, внимательно рассматривая внутренние поверхности сферы, прежде скрытые от любопытных глаз.

– А вот это не оно? – Марго провела ногтем по едва заметной ленточке иероглифов у постамента статуэтки.

Вглядевшись в очертания пиктограмм, она в очередной раз попыталась их перевести. Иероглифы сложились в одну единственную фразу.

Больше никаких стишат. Игры кончились.

Как актуально, подумала Марго, вспомнив свою насквозь пропитавшуюся кровью одежду, которую пришлось бросить на месте прежнего лагеря. Благо нашлась замена.

Ратцингер нахмурился и, вооружившись лупой, пристальнее изучил символы в свете внутреннего освещения машины. Краткость последнего послания его, видимо, никак не смутила.

– Здесь ваш перевод не вполне корректен, Марго, – заметил он, почти вплотную поднеся линзу к сфере. – Это сочетание знаков означает скорее «кровных», а не «кровавых».

– Кровные узы? Речь идёт о родственниках? – насторожилась Алиса. – Но мы навестили всех его предков! О ком ещё речь?

– Семейный храм? – предположил Ковальский. – Вроде Саграды Фамилии в Испании? Храм святого семейства.

– В Древнем Египте существовало нечто подобное, но в данном случае почитались триады богов. Отец-муж, супруга-мать и ребёнок. Но у Сета не было детей…

– Почему?

– Вскоре после убийства Осириса его супруга Нефтида, так и не успев зачать ребёнка от Сета, переметнулась на сторону Исиды, искавшей части тела своего мужа.

– Значит, речь не об их наследнике… О самом Сете? Мы же ищем его храм, центр поклонения.

В который раз Марго окинула взглядом раскрывшуюся перед ними каменную сферу. Словно Сет родился в ней и высвободился, как змея из скорлупы яйца. Смысл этой аналогии вкупе со словами о кровных узах был более чем понятен.

Рождение…

– А может, они имеют в виду место, где он родился? – сказала Марго, указывая на сферу.

Ратцингер звучно хлопнул себя по лбу.

– Не может быть… – в его глазах читалось сначала недоверие, затем досада, которая сменилась восхищением. – Всё настолько очевидно?!

– Что вы имеете в виду? – требовательно произнёс Ряховский.

– Ответ всё это время был перед нашими глазами, – с обидой растягивая слова, ответил немец. – Как я раньше не догадался?! И в мыслях ведь не было!

– Мы бы всё равно не смогли туда попасть без статуэтки Сета, – сказала Марго, стараясь приободрить Штефана, после чего одним ловким движением вынула фигурку из углубления.

Как они и предполагали, в её основании тоже виднелись выступы.

– Без ключа, – завершила свои слова Марго, красноречиво помахав статуэткой перед носом Ратцингера. – Так где же, по-вашему, спрятан Нубет?

– Видимо, в том самом месте, где родился сам Сет. Появился на свет раньше срока, так как прогрыз бок своей беременной матери Нут. Здесь же была одна из их битв с Гором в ходе тяжбы за трон Осириса. Тогда Сет проиграл, обагрив это место собственной кровью. Вот к чему, видимо, отсылают слова о кровавых узах.

Не в силах унять волнение и ужас, что они потеряли столько времени на поиски того, что было спрятано столь изящно и изобретательно, Ратцингер на минуту умолк. А затем наконец назвал их следующий пункт назначения.

– Нам нужно вернуться обратно в Египет. Это место расположено посреди Ливийской пустыни. Оно известно всему миру как оазис Дахла.

В полутора тысячах километров от плато Дарфур в юго-западной части Египта расположился небольшой городок Дахла, примыкающий к одноименному оазису. Сидя в плетёном шезлонге на террасе своего кабинета, Аббас-ибн-Джасир окидывал взглядом полуприкрытых глаз территорию своего любимого отеля. В столь отдалённом от основных туристических маршрутов месте владельцам гостиничного бизнеса было нелегко. Путешественники со всего мира с куда большим энтузиазмом посещали изъезженные за десятилетия места: Шарм-эль-Шейх, Хургада, Каир, Нил, Долина царей, Асуан и прочее. Практически ни у кого не возникало желания сунуться в Ливийскую пустыню, чтобы отыскать окружённый песками уголок спокойствия близ древнего оазиса и поселиться в его, Аббаса, прекрасном, хоть и скромном трёхзвёздочном отеле, обеспечив тем самым себе отдых в уединении и тишине.