Цэрэн хитро прищурилась. — Ты давай не хитри. Тебе есть чего сказать мне?

— Да нет, ничего такого. Просто интересно, есть ли во мне что-то такое, чего нет в других.

Шаманка улыбнулась. — Ты что, хочешь спросить насчёт того мальчика, сына Хильдебальда, и о том, нравишься ли ты ему?

Эрдэнэ резко встала, зардевшись. — Вот ещё, глупости какие. Очень мне надо знать что-то об этом дураке. Ну, так мы идём, или нет? А то у тебя там Тургэн, наверное, уже от безделья подыхает.

Цэрэн тщательно скрывала улыбку, стараясь не смущать далее внучку, — Конечно конечно, пошли.

Весь день Дарион никак не мог найти себе места. Тот незнакомец, который говорил необъяснимые вещи, и тут же внезапно выживший Самакс, которого надо было уже отпевать, взял да и воскрес. Плюс к этому, всё время перед его глазами стояло, словно наваждение, то необычное дерево, которое незнакомец называл почему-то Древом Жизни. Дариону очень хотелось подойти к нему поближе и дотронуться до него. Ближе к вечеру это желание стало у него непреодолимым, и священник принял решение отправиться к нему.

Дождавшись глубокой ночи, Дарион тайком пробрался на пляж. Сняв одежду, он спрятал её в траве у дерева и, крадучись по песку, зашёл в воду. Стараясь не шуметь, святой отец подплыл к скале. Вот этот выступ над водой, а левее него, в нескольких метрах на глубине, та самая расщелина.

Дарион отсчитал расстояние и нырнул под воду. Странно, но того самого слабого света, идущего из расщелины, не было видно. Потыкавшись туда-сюда, священник вынырнул на поверхность, снова отсчитал положенное расстояние от выступа и, набрав воздух, снова нырнул.

Ничего не изменилось. Ни света, ни какой-либо расщелины не было вообще. Священник впадал в ярость. Он нырял и нырял, но всё было безрезультатно. Наконец, силы оставили его и им овладела апатия. Он развернулся и поплыл назад, на пляж.

На пляже сидел Ольдих. — Чего, не спится? — спросил толстяк. — Мне тоже. Может, и вправду пойти искупаться. Всё из головы не идёт это чудесное исцеление. Вы посидите со мной, а то мне не с кем обсудить это волшебство?

— До исцеления ещё далеко, — буркнул Дарион. — А мне некогда рассиживаться, пойду спать. Священник зашагал в сторону дерева, где он спрятал одежду.

— Ну как хотите, а я ещё здесь посижу или полежу. — Толстяк упал спиной на песок и положил руки за голову.

Прошло несколько дней.

Леонтий заглянул в палатку Луцинии. Там рядом с лежащим Самаксом сидела Луциния и его жена Лидия.

— Всем доброго утра. Ну как наш больной? Когда начнёт ходить? — Римлянин громко рассмеялся.

— Доброго утра, хозяин. — Луциния поспешно встала и поприветствовала Леонтия. — Спасибо за вашу заботу и особенно за то, что разрешили Лидии помогать мне. А Самакс с каждым днём идёт на поправку. Но говорить о том, что он встанет на ноги, ещё очень рано. Он ведь только пару дней, как пришёл в сознание. Спасибо всевышнему, что он может уже самостоятельно глотать. А то первые дни мы ой как намучились с этим. И, кстати, он уже понимает, что мы говорим, и может отвечать глазами.

— Да, Самакс? — Луциния повернулась к больному. Тот дважды моргнул.

— Ну и отлично, — улыбнулся Леонтий. — Давай, выздоравливай скорее, дружище. Мне нужен здоровый и преданный воин, такой, как ты. Ну, раз у вас всё хорошо, тогда я заберу с собой Лидию, она мне сейчас нужна.

— Ну раз нужна, тогда пошли. Ты же справишься без меня? — Лидия по-дружески обняла Луцинию.

— Да, конечно. Если что, я попрошу Абебу, — смутилась Лидия.

Супруги отошли на порядочное расстояние от палатки Луцинии, так, чтоб их не было ни слышно, и ни видно.

— Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? Что ты за игру ведёшь? Почему так заигрываешь с рабами? А с Луцинией вы чуть ли не лучшие подружки. — Леонтий взял супругу за плечи и внимательно смотрел ей в глаза.

Лидия улыбнулась, — Какой же ты у меня всё-таки дурачок. Твоя жена делает за тебя твою работу. Вернее, ту работу, с которой ты бы не справился.

— Это ты сейчас про что? С какой работой я бы не справился? — Леонтий недовольно нахмурился.

— А с той работой, в которой надо приобретать себе друзей. Тебе же привычней мечом махать. А вот подумать над тем, как сплотить вокруг себя своих сторонников, тебе как-то то ли недосуг, то ли неохота заниматься.

Леонтий отмахнулся, — Пустое это, незачем уже. Не с кем мне против кого-то воевать. Мы с Хильдебальдом уже всё меж собой порешили.

Лидия пожала плечами. — Ну, ты как знаешь, а вот у меня совсем другое мнение. Вот вы нашли этого Трира или ещё ищете?

— Пока ещё ищем, — развёл руки в сторону Леонтий. — Вернее, его Хильдебальд хочет найти.

— Вот видишь. А ты уже как-то поостыл к этому.

— А мне чего по этому поводу париться? Хильдебальд его и найдёт. Что мне об этом много думать? Он его найдёт и разберётся с ним.

— А ты уверен, что как только он найдёт всю эту шайку, те, оставшиеся трое, что с Триром, не захотят перейти на сторону Хильдебальда? Вандал с вандалом гораздо быстрее найдут язык, чем вандал с римлянином.

Римлянин нахмурился. — Ладно, я понял тебя. Хорошо, я подумаю над этим. Да, кстати, эта сумасшедшая больше не появлялась?

Лидия презрительно скривилась. — А, ты про эту интриганку? Три дня назад кто-то из наших якобы видел её где-то далеко в лесу. Она ходила и орала как ненормальная. Как только увидела, что её заметили, то сбежала.

Леонтий ухмыльнулся. — Поделом ей за все те козни, что она тут строила. Она точно уже свихнулась, и бродит где-то, незачем за неё переживать. Уж без еды она точно не пропадёт. Тут вот другое, боюсь, как бы с Дарионом ничего не случилось. Ходит какой-то замкнутый, не в себе, как бы его эта сумасшествием не заразила.

— Это точно, — кивнула Лидия. — Я его об этом напрямую спросила, так он сказал, что это оттого, что он в три раза больше молится. Раз молитвы спасли Самакса, так он сейчас молится за наше возвращение домой.

— Ну, молится, значит хорошо.

Лидия обняла Леонтия и поцеловала в щеку, и тут же шепнула ему на ухо. — А про Хильдебальда ты подумай, очень тебя прошу.

— Хорошо, — недовольно кивнул Леонтий. — Обещаю, что подумаю.

Неро, оттого, что его место вместе с мамой под их навесом занял