Список можно продолжать. Но эта картина антимасонских злодеяний всегда пребывала в тумане слухов и пропаганды Гражданской войны. Никто не мог быть уверен в тех или иных сведениях. Тем не менее ясно, что испанские правые были очень усердны в своей борьбе с масонством. В связи с этим преследованием возникает такой же неловкий вопрос, что и в отношении масонских жертв нацизма: все ли эти испанские братья были убиты из-за того, что они были масонами? Или же они стали мишенью по другим причинам?

Лишь в нескольких местах в настоящее время проведены расследования с целью проверки первоначальных набросков. В Гранаде, как нам известно, 35 % масонов умерли насильственной смертью. Однако имеющиеся данные свидетельствуют о том, что они были казнены прежде всего потому, что были представителями демократических партий или республиканских институтов, а не потому, что были масонами. В начале августа 1936 года, когда националистические власти заполучили данные о членах трех лож города, многие из них уже были казнены по другим причинам. Оставшиеся в живых братья были заключены в тюрьму.

В Севилье на ложи были совершены облавы, а в католической и правой прессе были опубликованы списки членов (эдакий намек для местных линчевателей). Здесь же, скорее всего, также были убиты масоны, занимавшие видные посты в республиканских структурах. Для противников восстания масонство могло быть отягчающим обстоятельством, достаточно серьезным, чтобы, выбирая между отправкой в концентрационный лагерь и расстрелом, выбрать последнее. Некоторые из них, в частности местный Великий мастер и его сын, были казнены только за то, что занимали видное положение в братстве. При этом многие масоны пытались дистанцироваться от «искусства» и продемонстрировать свой восторг от восстания, тем самым сохранив свою свободу и жизнь. В Севилье и Гранаде националисты особенно свирепствовали, но ни в одной из лож не были уничтожены все члены поголовно.

Очевидно, что не все масоны были убиты именно из-за своего масонства. Тем не менее существовало убеждение, разделяемое всеми силами националистов, что заговорщическое масонское влияние пронизывает республику настолько глубоко, что почти каждый может быть орудием лож. Жестокость была прихотливой: многих осуждали на основании ложных или преувеличенных свидетельств. Некоторые националистические движения, такие как «Испанская фаланга» (фашистская партия), составляли списки тех, от кого надлежало избавиться, пользуясь любыми источниками. Неизбежным результатом стали убийства людей, никакого отношения к масонству не имевших.

В конце сентября 1936 года повстанческая военная верхушка собралась в Саламанке, чтобы назначить генерала Франсиско Франко своим верховным лидером. Саламанка прекрасно подходила на роль националистической столицы. Город с консервативными устоями, с одним из старейших университетов мира, он к тому же находился достаточно близко к португальской границе, чтобы обеспечить повстанческим генералам путь к бегству в случае неудач в Гражданской войне. В знак благосклонности Церкви епископ Саламанки предложил генералу Франко свой дворец в качестве штаб-квартиры. Вскоре под каменными сводами большого зала университета была проведена публичная церемония в честь «открытия» Колумбом Америки и имперского наследия Испании. Там был и епископ, и супруга Франко. Главным оратором был самый свирепый приверженец каудильо генерал Хосе Мильян Астрай, потерявший руку и глаз в колониальных войнах. Кульминацией яростной речи Мильяна Астрая стал боевой клич Испанского иностранного легиона «jViva la Muerte!» («Да здравствует смерть!»).

Этот лозунг потряс и возмутил пожилого человека, который председательствовал на этом мероприятии. Им был Мигель де Унамуно, один из крупнейших испанских писателей и в то время ректор университета. Унамуно изначально поддерживал республику, но был потрясен беспорядком, устроенным республиканским правительством, он поддерживал военное восстание, но лишь до тех пор, пока не стал свидетелем необузданного насилия. Пока говорил генерал Мильян Астрай, Унамуно залез в карман, где лежала бумага с просьбой о помощи, написанная женой его друга, протестантского пастора, который был арестован за свое масонство. Унамуно достал бумагу и на обратной стороне набросал текст, который станет его последней официальной речью и одним из самых запоминающихся эпизодов Гражданской войны.

Генерал Франсиско Франко (1892–1975) с женой и дочерью в Саламанке во время Гражданской войны

Унамуно встал и с захватывающей храбростью назвал Мильяна Астрая увечным, который и Испанию хочет сделать такой. Он заметил, что на стороне националистов — грубая сила, но не разум или право. «Возможно, вы сможете победить, но не убедить». Эти слова эхом пронесутся через всю диктатуру Франко.

Унамуно повезло, что он в тот день он вышел из университета живым. За дерзость его уволили и поместили под домашний арест. В декабре 1936 года он отправил скорбное письмо другу. Здесь, в Саламанке, он писал, что были «самые зверские преследования и убийства без всякого оправдания». То, что утверждалось как война с большевизмом, на самом деле было войной с либерализмом. Пострадать мог кто угодно: масоны, евреи, члены Лиги прав человека. «Они убили протестантского пастора за то, что он был масоном. И за то, что он был моим другом. Очевидно, что эти собаки — и среди них есть настоящие гиены — понятия не имеют, что такое масонство». Увы, протестантскому пастору не повезло. Как и двадцати девяти его братьям по ложе «Эльмантика».

Дух Мигеля де Унамуно был сломлен, он скончался через две с половиной недели после того, как написал упомянутые слова. Мы можем только догадываться, что бы он чувствовал, если бы знал, что зверства 1936 года были только началом. Ненависть к масонству превратила каудильо и его последователей в самых страшных преследователей «искусства» в его истории. Но, прежде чем мы проследим эту печальную траекторию, нам нужно задаться вопросом, почему испанские правые репрессировали масонов с большей жестокостью, чем их «коллеги» в Италии или Германии. Дадим лаконичный намек: католическая церковь.

Силы, стоящие за восстанием 1936 года, унаследовали всю антимасонскую ярость испанских клерикалов.

Ранняя история масонства в Испании была неспокойной — об этом позаботилась инквизиция. Только после вторжения Наполеона Бонапарта в 1808 году ложи были разрешены, но после реставрации монархии в 1814 году они были снова запрещены.

В Испании, как и в других странах католической Европы, история масонства была частью затянувшейся культурной войны между Церковью и силами светского либерализма. Испанская церковь защищалась от угрозы секуляризма довольно успешно. Да, в 1868 году масонство было разрешено, но католицизм оставался государственной религией при конституционной монархии (1876–1923): образование было католическим, а исповедание других религий было запрещено. Несмотря на это сравнительно привилегированное положение, Церковь в Испании возмущалась светскими нововведениями, в том числе легализацией масонства. Католики были с политической точки зрения расколоты по многим вопросам, таким как проблема региональной автономии. Тем не менее они были едины в своей ненависти к масонам. В 1880-х годах Лео Таксиль написал книгу-мистификацию, разоблачающую сатанизм в ложах. Работа вскоре была переведена на испанский язык. Доморощенные антимасонские труды стали выходить один за другим.