пропал. Нашли его через двое суток. С ним ничего не случилось, он только хотел, чтобы жене не сообщали, где он. Она повздыхала и пошла на работу. По крайней мере, жив.

Ей позвонили через два часа. Дэвид покончил с собой. Если посмотреть на статистику, женщины пытаются совершить самоубийство чаще, чем мужчины, но мужчинам это чаще удается – в основном потому, что используют более радикальные методы. Дэвид раньше глотал таблетки, но для последней попытки выбрал самый решительный способ. Когда Джейн ушла на работу, он вернулся домой, взял дробовик и отпилил ствол в гараже (скорее, символически). Затем, как написал его биограф в грустном постскриптуме, «приехал на парковку у ближайшего продуктового магазина, остановил машину, поднял ружье и, надеюсь, навсегда избавился от страданий».

После смерти Дэвида Реймера другие люди со сходными историями стали рассказывать, что их гендерная конверсия тоже провалилась. Какое бы сильное влияние культуры мы ни испытывали, человек – не чистый лист, и культура не может волшебным образом отменить 160 миллионов лет эволюции млекопитающих. Не все мужчины и женщины, разумеется, соответствуют гендерным стереотипам, и реальность биологии не означает, что не существует дискриминации по половому признаку. Но, как говорил Милтон Даймонд, биология пола – неизбежная реальность: «Мы приходим в этот мир не бесполыми ‹…› мы приходим в этот мир с определенным соотношением мужского и женского, и эти черты окажутся сильнее, чем все, что пожелает вложить общество в эти понятия». Во все века, во всех культурах мужчины и женщины ведут себя по-разному, и не похоже, что в обозримом будущем что-то изменится.

Это справедливо и в отношении преступлений. По статистике, мужчины совершают намного больше преступлений, чем женщины, и поэтому большинство главных персонажей нашей книги – мужчины. Но дальше нам предстоит поговорить о женщине-преступнице, совершившей одну из самых масштабных фальсификаций в истории науки.

12. Фальсификация: супервумен

От Энни Духан все были в восторге. Она занималась контролем качества в лаборатории вакцин близ Бостона, и никто из коллег не работал усерднее. Она появлялась в лаборатории с рассветом и зачастую последней выключала свет, уходя вечером домой. Она никогда не делала обеденный перерыв и часто брала с собой рабочие документы на выходные. Кроме того, она занималась заочно в аспирантуре Гарварда, собираясь получить ученую степень по химии. Она признавалась коллегам, что несколько лет назад ей пришлось досрочно уйти из Гарварда из-за отсутствия денег и доучиваться в государственном университете. Получить докторскую степень в Гарварде было особенно приятно, тем более что ей удалось это сделать в рекордные сроки – всего за год. В честь этого события коллеги по лаборатории устроили вечеринку и вывесили плакат: «Поздравляем, Энни!»

Единственная проблема заключалась в том, что все это она выдумала. Духан никогда не была в Гарварде – ни студенткой, ни кем-либо еще. В Гарварде даже не было заочной аспирантуры по химии. Духан все сочинила с целью ускорить свое продвижение по службе в компании.

К ее сожалению, гамбит не удался, и компания не стала ее продвигать. Разозлившись, она сфабриковала свое резюме (не стала упоминать Гарвард, но прибавила, что учится в магистратуре в другом институте) и в 2003 году начала искать новое место работы. Вскоре ей поступило предложение от расположенной неподалеку государственной лаборатории, в которой проводились анализы наркотических средств, фигурирующих в уголовных делах.

К этому моменту двадцатипятилетняя Энни уже нагородила гору лжи. Но за лабораторным столом она была чиста: в компании, занимавшейся вакцинами, никто не мог заподозрить ее в фальсификации. Но скоро это изменится.

Большинство тех, кто любит мухлевать, – лентяи, но Энни работала очень много.

Она родилась в Тринидаде и вместе с родителями, в возрасте примерно одиннадцати лет, иммигрировала в Бостон. Позже поступила в престижную Бостонскую латинскую школу, занималась легкой атлетикой, даже попробовала бег с барьерами, несмотря на свои метр пятьдесят роста. Ничего не получалось, но тренер восхищался ее настойчивостью.

В Бостонской латинской школе Энни демонстрировала прекрасные успехи и позже добавляла, что окончила ее summa cum laude[73], хотя в школе и не было такого знака отличия. Она всем говорила, что ее родители – врачи. Это тоже было неправдой. Такая невинная ложь продолжалась и в колледже, и в компании, где занимались вакцинами, и в государственной наркологической лаборатории, где Энни придумывала себе витиеватые должности типа «оперативный инспектор по химическому и биологическому терроризму» и «специальный оперативный агент» ФБР.

Это, конечно, некрасиво, но обман, по крайней мере, никому не вредил. Однако мелкая ложь имеет тенденцию аккумулироваться, и вскоре все стало гораздо хуже.

Лаборатория, где работала Духан, идентифицировала наркотики, которые захватывала полиция в ходе облав. Иногда это были партии чистой наркоты, иногда – мелкие дозы, смешанные с кулинарным разрыхлителем или детским питанием, расфасованные в мешочки или пакетики из фольги для продажи на улице. Поскольку многие наркотики похожи на вид, полиция доставляла добычу в лабораторию, где Духан с коллегами должны были их идентифицировать, проводя ряд анализов.

Первый этап тестирования, который назывался предположительным, давал аналитикам возможность определить тип наркотика. Один из тестов заключался в добавлении формальдегида и серной кислоты в неизвестный порошок. Если образец приобретал красно-фиолетовый цвет – это был опиат; если темно-оранжевый – амфетамин. Другие химикаты давали зеленую или синюю окраску.

Допустим, химик обнаруживает опиат. Затем проводится второй, подтверждающий тест, чтобы сузить диапазон результатов до конкретного наркотика. Это происходит следующим образом: небольшая порция неизвестного порошка растворяется в жидкости и подвергается анализу в специальном приборе. Одновременно анализируются образцы известных опиатов (например, морфин, героин, фентанил). Аппарат выдает несколько диаграмм – своего рода штрих-коды для каждого образца. Сопоставляя штрих-коды неизвестного образца с известными, химик может идентифицировать конкретный наркотик и информировать полицию.

Бостонская лаборатория, как и все наркологические лаборатории страны, была завалена работой. В 2003 году портфель невыполненных заказов раздулся до нескольких тысяч. Сейф размером с приличную комнату, в котором хранились неисследованные образцы, был забит настолько, что было просто страшно войти. Но с появлением Духан ситуация, похоже, стала исправляться. Она проявила себя не только как чрезвычайно трудоспособный сотрудник (первой приходила, последней уходила), но и как самый быстрый. За первый год она промолотила 9239 образцов наркотиков – в три раза выше среднего объема, который выдавали девять других сотрудников, и более четверти всего объема, сделанного лабораторией. Ее стали называть супервумен, и комплимент ей очень нравился. В электронной переписке с прокуратурой, которую вела Духан, она прямо хвасталась, насколько незаменимой ее считают коллеги.

В личной