ткань, из которой было сделано платье Леонсии, онавнимательно разглядывала

его.

- Ты очень счастливая, - сказала королева, жестомпоказывая Леонсии,

что она может вернуться к своим. - Тебя любят мужчины. Мнееще не все ясно,

но я чувствую, что тебя слишком любят мужчины.

Голос ее, мягкий и низкий, отличался какой-то удивительной чистотою

звука и напевностью; он был как вечерний звон, призывающий верующих на

молитву, а скорбящих духом - к вечному упокоению. НоЛеонсии не дано было

оценить этот чудесный голос. Она лишь чувствовала, как отгнева вспыхнули ее

щеки и сильнее забилось сердце.

- Я видела тебя раньше - и не раз, - продолжалакоролева.

- Ничего подобного! - воскликнула Леонсия.

- Т-сс! - зашипел на нее жрец Солнца.

- Там, - сказала королева, указывая на большой золотой котел, - я

тебя часто видела там.

- И тебя тоже, - произнесла она, обращаясь к Генри.

- И тебя, - сказала она Френсису, но тут ее большиесиние глаза еще

больше расширились, и она впилась в Френсиса таким долгим взглядом, что

Леонсия почувствовала, как сердце ее, точно кинжалом, пронзила ревность,

какую только женщина может внушить другой женщине.

Глаза королевы сверкнули, когда она перевела взгляд с Френсиса на

Торреса.

- А ты кто, чужеземец? Ты так странно одет: на голове у тебя шлем

рыцаря, а на ногах сандалии раба!

- Я да Васко, - храбро ответил тот.

- Это очень древнее имя, - улыбнулась она.

- Так я и есть древний да Васко, - сказал он и без зова подошел к

ней; она усмехнулась при виде его дерзости, но неостановила его. - Этот

шлем был на моей голове четыреста лет назад, когда я привел предков

Затерянных Душ в эту долину.

Королева недоверчиво улыбнулась и тихо спросила:

- Значит, ты родился четыреста лет назад?

- И да - и нет. Я никогда не был рожден. Я даВаско. Я существовал

вечно. Мой дом - Солнце.

Изящно очерченные брови королевы недоуменно приподнялись, но она

промолчала. Своими тонкими, почти прозрачными пальцами онавзяла из золотого

резного ящичка, стоявшего подле нее на ложе, щепоткукакого-то порошка и

небрежно бросила в большой котел на треножнике, при этом еетонкие красивые

губы искривились в слегка насмешливой улыбке. Из котлаподнялся столб дыма,

который тотчас растворился и исчез.

- Гляди! - приказала она.

И Торрес подошел к котлу и заглянул в него. Что он там увидел, его

спутники так никогда и не узнали. Но королева такжесклонилась над котлом и,

заглядывая в него со своего возвышения, увидела то, что увидел и он, и на

лице ее появилась презрительно-сострадательная усмешка.А увидел Торрес

спальню на втором этаже домика в Бокас-дель-Торо, доставшегося ему по

наследству, и в ней колыбель с  новорожденным. Жалостливое это зрелище

раскрывало тайну его рождения - и жалостливей была улыбкана лице королевы.

Яркое видение, вызванное волшебством перед глазами Торреса,открыло ему то,

о чем он догадывался и что давно уже подозревал.

- Ты увидишь еще кое-что, - с мягкой усмешкойпроизнесла королева. -

Я показала тебе начало твоей жизни. А теперь посмотри на ееконец.

Но Торрес, уже и без того потрясенный виденным, вздрогнул и отшатнулся

от котла.

- Прости меня, красавица! - взмолился он. - Иразреши мне уйти.

Забудь то, что ты видела, как и я надеюсь это забыть.

- Там уже ничего нет, - сказала она, махнув рукойнад котлом. - Но

забыть я не могу. То, что я видела, навсегда остается в моейпамяти. И тебя,

о Человек, такого молодого годами и такого старого, судяпо шлему, я тоже

видела прежде в моем Зеркале Мира. Ты не раз возмущал менясвоим поведением.

Но не тем, что носишь этот шлем. - Она улыбнулась спокойной, мудрой

улыбкой. - Всю жизнь, мне кажется, я видела перед собойпещеру мертвецов,

где давно умершие рыцари стоят навытяжку, охраняя в веках тайны, чуждые их

религии, чуждые их расе. И среди этих мертвецов, помнитсямне, я и видела

того, на ком был твой старинный шлем... Говорить дальше?

- Нет, нет! - взмолился Торрес.

Та, Что Грезит наклонила голову, давая этим понять Торресу, чтобы он

отошел. Затем взгляд ее остановился на Френсисе, и онакивком подозвала его

к себе. И тут же, видимо, спохватившись, что со своего возвышения она

смотрит на него сверху вниз, смущенно ступила на пол итеперь, глядя на него

уже снизу вверх, протянула ему руку. Френсис нерешительнопожал ее, не зная,

что делать дальше. И, точно прочитав его мысли, онавоскликнула:

- Сделай это! Мне никогда и никто до сих пор нецеловал руки. Я

никогда не видела, как это делают в жизни, а видела лишь всвоих грезах да в

картинах, которые мне показывало Зеркало Мира.

Френсис склонился и поцеловал ей руку. И так как онане проявляла ни

малейшего желания отнять руку, он продолжал держать ее,ладонью чувствуя,

как еле уловимо, но бесперебойно пульсирует кровь врозовых кончиках ее

пальцев. Так они оба стояли, не говоря ни слова.Френсис был смущен,

королева легонько вздыхала, а в сердце Леонсии бушевала чисто женская

ревность. Вдруг Генри весело выпалил по-английски:

- Да поцелуй ты ей руку еще раз, Френсис! Ей же этопонравилось!

Жрец Солнца зашикал на него. Но королева, с девическим смущением

испуганно выдернувшая было руку из руки Френсиса, поспешно вложила ее

обратно.

- Я тоже говорю на этом языке, на котором говоришьты, - сказала она