Медленно продвигаемся через строй — Стражи скрывают эмоции, не поймешь, что на самом деле думают. Но исполняют роль отменно, находя индивидуальные слабости наших омаа и прорываясь именно туда. В мутные клубы разводов вплетается запах тлеющей ткани и жженых волос. Клавий замедляется, приходится придержать скорость, хотя сам я с удовольствием преодолел бы все быстрее.

Проходим едва ли треть, когда не выдерживает Беар. Отступает, закрываясь. Он слабее Альбера, и сила его, как и у Мариса, больше ориентирована на поиск, чем на защиту: тонкая, струящаяся, проникающая глубже и дальше многих. Легкая дымка извинения, отвечаем пониманием. Делаю шаг назад, чтобы встать сбоку. Подхватываем с Альбером Клавия под руки. Похоже, ему уже даже дышать нечем. Не могу понять, о чем думали император и командиры. Ведь Клавий вполне может и не выдержать. Неужели готовы пожертвовать воином? Тут же нет лекаря, который поможет восстановить организм после ожога. Ради чего? Или от нас чего-то ждут?

Отгоняю ненужные вопросы, ни к чему. Все равно не узнаю. Дойти бы с минимальными потерями.

Броня Клавия распадается прогоревшими ломтями, под ней ощутимы болевые импульсы наверняка покрасневшей кожи. Зашита еще действует, но уже на пределе. Одежда Стражей привычна к омаа, пропитана им и продержится немного дольше. Хотя до конца строя обычно и она не доживает.

Клавий шатается, спотыкаясь, почти тащим под руки, но и наши прикосновения для него уже болезненны. Омаа сдержать невозможно.

Беар стоит, закрывшись. Передышка. Проверяю — пока в пределах нормы.

Клавий сжимает зубы.

Следующая треть проходит тяжелее. Беар движется под пятном, да огонь проникает и туда. Защиту взламывают, находя уязвимые пути. Его собственная измененная аура истончается, все больше и больше слабея.

Клавий постоянно отключается — не выдерживает невыносимого жара, условий, к которым не приспособлен организм зрячих. Падает несколько раз, мы с Альбером поднимаем под руки, ставим на ноги. Парень пытается удержаться, но его хватает лишь на несколько мгновений. Переглядываемся с помощью омаа.

Нет, так дела не будет. Киваю — Альбер понимает, соглашается. Оглядывается на Беара, но Клавия закрыть важнее. Ступаю вперед, чуть приседаю и взваливаю зрячего на спину, держа за запястья впереди. Альбер помогает правильно разместить.

Сквозь зубы Клавия доносится стон. Прости, друг. Мое тело раскаленное, знаю. Иначе никак.

Одежда плавится и прогорает между нами. Остатки боевой защиты доживают последние секунды. Вонь паленой кожи ни с чем не спутать. Прибавляю скорость, Альбер прикрывает сзади. Тоже на пределе, пропускает удары, спотыкается.

Острая молния на грани восприятия, почти безотчетно узнаю изгибы колец, изумруды глаз. Как такое возможно? И почему?

Обращаю омаа к Альберу, но тот, похоже, ничего не засек. Или слишком устал, или исключительно мне подарочек.

Не успеваю додумать, как боль пронзает плечо, хотя не заметил, чтобы змея проходила сквозь омаа. Впрочем, ей и не надо, вспоминаю вдруг. Она уже жалила меня туда, и Ноэлия что-то там видела. Нужно будет у эра Мирия спросить, что за бесов Раум. Последняя мысль перед падением.

В глазах темнеет, сверху прижимает не самое худое тело. Ощущаю, как Альбер стягивает его с меня, закрывает. Интересно, хоть кто-нибудь видел змеиную молнию или решили, будто я сам тут развалился? Сжимаю зубы, ну, Ивен…

Черное марево на грани восприятия. Не сейчас, Овиния. Где моя синяя аура? Нахожу, дуновение прохлады. Забираю у Альбера безвольно обвисшего Клавия, понимая, что и последний Страж вот-вот не выдержит. Неизвестно, как долго сможет прикрывать.

Собираю силы, делаю последний рывок. Омаа вдруг утихают, исчезают, раскрывая путь. Не могу понять, то ли я вырвался, то ли у них приказ в случае смертельной опасности остановиться.

К бесам.

По возможности аккуратно сгружаю ношу на траву, едва не падаю рядом. Приближается Лийт, в походе исполняющий обязанности лекаря Стражей и занимающийся всем, что с нами связано. До уровня Мирия ему, конечно, далеко, но хоть немного помочь должен.

Проверяю Альбера с Беаром, да строя уже нет. Слепые стоят по-прежнему в две шеренги, однако омаа свои прибрали.

Вот и все. Надеюсь, я могу идти.

Ноэлия

Ну что за дурацкая сила так и тянет выглянуть, посмотреть, что происходит, как они там? Переживаю, желудок подводит, иногда кажется, что это мне наказание, а не им. Или предупреждение. Но ведь не мог же Иллариандр так со мной поступить, ведь насколько ласково обнимал вечером? И рассказал столько всего…

Пуся нервно вырывается, прячется под стол, не нравится ей мое состояние. Сижу, что-то верчу в руках, лишь бы отвлечься, только все мысли там, снаружи. Не выдерживаю, подхожу к окну — ничего не видно за шеренгой Слепых, только клубы омаа. Прислушиваюсь, боюсь услышать крики, но доносится лишь гул толпы. Все убеждаю себя, что наказание должно же быть адекватным. Но не зря ведь нас мужчинами Айо всегда пугали. Посмотришь на такое — сразу понимаешь почему. А я только-только привыкать начала, примиряться со своей участью и новой жизнью!

Стараюсь успокоиться и выровнять дыхание, кто этих Слепых знает, стоят в своем строю, но не значит, что не подглядывают. И все равно мечусь меж кроватью и окном, не могу дождаться, когда экзекуция прекратится.

Наконец какое-то движение, вздох толпы. Вижу, как падает Дарсаль с кем-то на спине. Поднимается. Боже мой! Красные обожженные тела, кое-где обрывки одежды, хватаю куртку, уже у двери останавливаю себя. Не наказали бы его еще сильнее. По щекам льются слезы безысходности, как же это я очутилась здесь?! Чем же богов-то прогневила?!

Вспоминаю, что брала с собой мазь от ожогов, нахожу тюбик. Иллариандр посмеивался, глядя на лекарства, да ведь их знаменитого старого лекаря здесь нет. А ожоги — вон они. Это Клавий, наверное.

Что же делать? Не могу решиться, должны же быть у них свои средства лечения от собственных Стражей? Посмеются надо мной.

А впрочем, пусть лучше посмеются. Вдруг все-таки пригодится?

Выглядываю снова, не вижу Дарсаля. Паника захлестывает с головой, ведь он выдержал наказание, прошел, куда его дели? Что еще император придумал?

Хватаюсь за виски, нельзя так переживать о собственном Страже. Особенно после всего. Нельзя, чтобы кто-то видел. Сейчас ты выйдешь спокойно, отдашь мазь… кому-нибудь. Ну не ветеринару же? И потом уточнишь, когда твой Страж вернется к обязанностям.

Достаю зеркальце, вспоминаю все уроки мадам Джанс. Шаги на ступеньках фертона заставляют подобраться, засовываю зеркальце под подушку, встаю. Узнаю неожиданно, почти успокаиваюсь — даже не видя Дарсаля, чувствую, что это он. Пришел.

— Могу я войти, моя госпожа?

— Конечно, это же твой фертон.

Вокруг прямо нар, где холодный воздух соприкасается с раскаленным телом. Похоже, ему уже холодно, кожа покрылась мурашками, странно еще, как не дрожит. Кое-где пятна крови, но, кажется, не его.