этих придурков щелчком пальца!

— Мог, — согласился дед.

— И почему бездействовал⁈ — с каждой фразой я распалялся ещё больше, шагая к крыльцу.

— Даже не знаю, — Архимаг наклонил голову. — Может, потому что у меня есть мозги?

— Чего⁈

— А ты что думаешь? — заметил старик. — Попрыгал, покорчил рожи, помахал железкой — и прогнал этих типов навсегда?

Он сплюнул в снег.

— Может быть, начнёшь немного думать головой, Макс? Они приходили сюда уже в пятый раз. Приходили, ругались, ничего не добивались и уходили. А вот теперь, после твоих фокусов, они решат, что пора действовать. И семья, которая тебе помогает, получит кучу проблем — по твоей милости.

— Ой, не читай мне нотаций! — выдохнул я. — Они и так могли решить, что устали сюда ездить. Да и вообще, если бы ты захотел, то мог бы бесследно испарить не только этих трёх, но и всю их застройщицкую банду, как главный источник проблем. Но ты только и можешь, что болтать.

Я зевнул; после всех упражнений с топором и беготни за бандюками меня клонило в сон.

— Пустите, я в дом. Спать хочу, — огрызнулся я (хотя семейство, в общем-то, молчало).

— Спать? — Архимаг широко ухмыльнулся. — Спать — это хорошо. Пошли, провожу.

Я ничего не ответил; пусть идёт, если хочет, но вообще-то я дорогу до кровати и без него найду.

Впрочем, сразу нужно было понять, что если Архимаг хочет тебя проводить, то это первый признак какой-нибудь подлянки.

— Чего⁈ — воскликнул я, войдя в комнату. — Это ещё что за?..

Кровать, стоящая передо мной, была… заморожена.

То есть, вот совсем. Толстая корка льда по всей поверхности, будто её вморозили в гигантский кубик для коктейля.

— Ну что ж, — заключил дед, хлопая в ладоши. — Ложись и спи, парень. Приятных тебе снов.

— Ты издеваешься⁈ — взвыл я. — Как я, по-твоему, должен спать на этом?

Архимаг лишь пожал плечами.

— Почему меня должно это волновать? Разбей лёд, вот и выспишься.

И, прежде, чем я успел возмутиться вновь или возразить, он вышел из комнаты.

Чёрт бы его побрал. И его самого, и его тупые тренировки. Что это за тренировка такая — разбивать лёд, в который заключена кровать?

В углу комнаты стоял топор — ещё один, пока целый. Ну конечно, заранее приготовил! Подхватив его, я со всей дури ударил по ледяной глыбе.

Как же бесит, с-с-сука!..

Да. Две недели назад я был раз уже тому, что просто выжил. Но разве это жизнь? Почему я всегда должен бороться за то, что другим даётся просто по факту? За жизнь; за право быть хоть кем-то; за, чёрт побери, возможность лечь на кровать…

Ненавижу. Всех — ненавижу. Дайте только добраться до вас, и…

— Хи-хи, — раздалось сбоку.

Я еле удержался, чтобы не двинуть топором прямо по источнику звука; конечно, это долбанутая девочка пришла поглядеть, как я опять машу острыми железками. Ей что, совсем больше заняться нечем?

— Злишься? — невинно перебирая косу, спросила она.

— А ты сама не видишь? — огрызнулся я, нанося ещё один удар; топор заскользил по льду, оставив длинную царапину, но это лишь откололо от глыбы пару крошек.

— Ты злишься непра-а-авильно, — протянула она с ненормальной улыбкой. — Вот я, например, когда злюсь, начинаю думать о хорошем… хи-хи. И от этого я злюсь ещё сильнее!

Звонко рассмеявшись, она выскользнула из комнады.

Ну да, ну да. Конечно. Думай о хорошем, и всё будет зашибись. Думаешь, Америку мне тут открыла?

Третий удар по кровати. Четвёртый. Пятый. Без толку.

Да и о чём тут хорошем думать? Что у меня есть хорошее?..

…ну ладно. Может, хотя бы то, что мне тут никто не хочет убить или пытать?

Я остановил шестой удар в полёте, не донеся топор до льда; бесполезно, нужно не просто колотить по нему, а бить с толком.

Медленно выдохнув, я попытался подумать о чём-нибудь хорошем.

Дед, беседующий со мной в детстве.

Да уж. Дед бы согласился с ними. С Архимагом и даже с чокнутой девочкой. Дед не одобрял импульсивных поступков.

Бить прямо в центр.

Алиса. Будь она здесь, то не кипела бы от ярости, а нашла бы повод посмеяться надо мной и над собой — как она всегда его находила.

Ноги чуть шире плеч.

Славик. Он бы точно не усомнился, что у меня всё получится. Кажется, этот парень верил в меня больше, чем я сам.

Может, и мне последовать его примеру — и примеру всех остальных?

Не жалеть силы.

Замах, удар…

Мерзкого скрежета металла по льду почти не было — только хруст. Волна трещин расходилась от моего удара всё дальше и дальше; осколки взлетали ввысь и падали вокруг кровати, тут же тая на лету.

Отложив топор, я потрогал простыни. Даже не холодные.

Вот как?

А ну-ка, статус Системы.

[ Состояние тела: удовлетворительное. ]

[ Состояние души: удовлетворительное. ]

[ Отображение информации невозможно. ]

Что ж, уже прогресс.

Я чуть улыбнулся — и только тут заметил, что Архимаг тоже стоит позади и смотрит на меня со своей вечной стариковской улыбкой в стиле «Я знаю что-то, чего не знаешь ты, но тебе не скажу».

Да и плевать. Я настолько устал, что даже думать об этом у меня нет сил.

Я рухнул на кровать; последнее, о чём я подумал перед тем, как заснуть, было то, насколько же всё-таки это освобождающее чувство — успокоиться после двух недель беспробудной ярости.

Как же я устал.

Пора отдохнуть.

* * *

Автор завёл себе телеграм-канал и теперь будет настоятельно просить вас на него подписаться в каждой главе. https://t. me/oroshitpost

Глава 14

Сон занимает около трети от жизни человека.

Что до остальных двух третей, то они, как правило, наполнены всевозможной ерундой, о которой и говорить-то не слишком хочется. Особенно если вместо этого есть возможность поспать.

Это же с ума сойти, если так подумать, сколько людей — в здравом уме и трезвой памяти, по своей воле! — тратят время не пойми на что. На работу там какую-нибудь, на оплату счетов по коммуналке, на неловкие попытки познакомиться в баре с какой-нибудь первокурсницей… А ведь всё это время можно было целиком отдать теплу и уюту подушки под головой!

Нет, меня таким на такое не купишь. По моему абсолютному убеждению, мало какой день по сути своей достоин того, чтобы скинуть с себя доспехи в виде одеяла и голой грудью напороться на острие реальности за пределами кровати.

Увы, увы. Это, однако, то состояние дел, с которым всем на приходится мириться. Проблемы начинаются в тот момент, когда сон становится не приятным завершением отличного дня, а единственным моментом спокойствия в стремительно несущемся под откос скором поезде п**деца.

Спал я как убитый. И в тот день, когда Архимаг задал мне задачку по высвобождению собственной кровати изо льда, и на следующей день тоже. И ещё двенадцать после тех двух дней. Разумеется, я вставал и вновь брался за рутинные дела. Время текло, постепенно я свыкался с новым образом жизни, где-то что-то становилось легче. Но всё-таки недостаточно для того, чтобы сон перестал быть лучшим моментов.

Так что мало что способно подорвать меня с кровати. Возможно, пожар, пьяные песни под окном… и запах борща?

Ноздри учуяли его отчётливо и безусловно. Да, кто-то варит борщ. Хороший борщ, наваристый… неплохо, конечно, но всё-таки он не входит в перечень причин резко проснуться, а значит…

— ААААА, С-СУКА!!!

Я подлетел с кровати метра на полтора; горячая красная жидкость вперемешку с капустой и картошкой стекала по моей груди.

— Пхах, — заметил Архимаг, стоя возле кровати с пустой кастрюлей в руках. — Нужно было вставать на полчаса раньше, а так — обойдёшься сегодня без завтрака, спящая красавица. Пошли, будем тренироваться.

— Раньше⁈ — я глянул в окно; судя по царящей там темени, на часах не более пяти утра. — Куда ещё раньше, старик?

— А туда, — он с размашистым стуком поставил пустую кастрюлю на столик. — Потому что достал дрыхнуть, как будто ничего интересней в жизни не видал. Так что подъём, а раз завтрак ты пропустил, то переходим сразу к тренировкам. И захвати топор.

Чёрт бы тебя побрал, старик. Стащив с кровати простыню, я наскоро вытер с груди остатки горячего борща — и принялся одеваться, ворча себе под нос.

Впрочем, можно ворчать, можно возмущаться, но если Архимаг сказал вставать и тренироваться, то ты будешь