кризис и экономические причины, повлиявшие на сознание французов и их отношение к иммиграции. По его мнению, укоренение иммигрантов увеличивает «число французов иностранного происхождения», что меняет природу проблемы. «По поводу сообществ иностранного происхождения, – писал Б. Стази, – речь не идет больше о желательности или нежелательности их присутствия. Проблема юридически урегулирована: она решается путем предоставления гражданства». Но способны ли французы осознать реальность «множественной Франции», принять сосуществование при равенстве прав и обязанностей с иммигрантами? Противоречие Б. Стази видел в наличии исламского фактора и приверженности светскости государства. Он считал, что при интеграции надо опираться на второе поколение иммигрантов по нескольким мотивам: молодежь, составляющая это поколение, имеющая французское гражданство, легче воспринимает ответственность и обязательства; эта молодежь лишена культурных ориентиров, оторвавшись от родной страны, но, еще не впитав культуру принимающей страны; наконец, по причине возраста. Однако Б. Стази принимал во внимание и культурные факторы, включающие невозможность воссоздания родной культуры и сохранения обычаев и традиций, европоцентризм во французском образовании, религиозный аспект, что может создавать трудности в иммиграционной политике[719]. В противовес политике ассимиляции Б. Стази предложил политику включения. Это позволило бы укрепить социальное единство нации и сохранить право на различие для иммигрантов. Политика включения имела бы две цели: объединение нации «вокруг ценностей, которые основывают французское сообщество», сохраняя национальное своеобразие, и уважение права на различие. Политика включения в рамках конкретных шагов предполагала бы строительство дешевого социального жилья, адаптацию в школе, приобщение к французской культуре. При этом Б. Стази считал, что Франция не может принимать иммигрантов в том же количестве, как это было до кризиса. Поэтому снижение миграционных потоков должно быть обеспечено «более строгим контролем на границах»[720].

Новым для социальных демократов стало включение в программу пунктов, касающихся культурной политики, что произошло под влиянием дискуссий и реформ в этой сфере как социалистов, так и правительства Ж. Ширака. В области культуры и коммуникации платформа ЦСД «Желать» предложила следующие меры: облегчение доступа к артистическому образованию, проведение политики сохранения и создания национального достояния, оснащение музеев и библиотек, поддержка бюджетных статей, касающихся меценатства и налоговых мер, содействие качеству аудиовизуального творчества и телевизионных программ, интенсификация усилий, посвященных распространению французского языка и культуры за границей, применение программы ознакомления с европейской культурой. В сфере коммуникации должно быть сохранено равновесие между государственным и частным сектором, обеспечена «реальная независимость государственной службы перед лицом политической власти» и через контроль над концентрацией медиа-групп, участие в создании европейского телевидения[721].

Наконец, во внешней политике традиционными приоритетами христианских демократов оставались европейская интеграция и закрепление роли Франции в мире. Социальные демократы приветствовали вступление в ЕЭС Испании и Португалии, а также заключение и реализацию Единого европейского акта и Шенгенского соглашения как необходимый этап на пути углубления экономической интеграции и реализации идеи единого европейского пространства[722]. В то же время социальные демократы активно реагировали на процессы, происходившие в Восточной Европе, в частности в Польше, где в 1981 г. было введено военное положение. В середине декабря 1981 г. по инициативе профсоюзов, основных политических партий (кроме ФКП) и организаций в защиту прав человека состоялись несколько демонстраций солидарности. Правая оппозиция указывала на отсутствие выбора у В. Ярузельского, оказавшегося перед угрозой советского вторжения. Ж. Леканюэ задавался вопросом: «Как ФСП еще может после этого оставаться союзником коммунизма?»[723]. В свете этого темы советской угрозы и западной солидарности занимали центральное место в заявлениях многих лидеров СФД (и социальных демократов в частности). Раздавались даже отдельные призывы порвать дипломатические отношения с СССР и организовать «блокаду» его союзников в Восточной Европе, равно как и занять жесткую позицию против левых тоталитарных и авторитарных режимов в странах третьего мира[724].

Важным для определения политической стратегии стало выступление Ж. Барро на съезде в Меце. Он отметил, что верность социальных демократов «барризму» не является «бездумным следованием», а скорее следствием близости целей и программных установок, в том числе и в «европейском обязательстве», но на деле речь шла все же об «автономной верности» в отношении Р. Барра, сохраняя самостоятельность в политических решениях[725]. Ж. Барро отметил, что в некоторых областях правительство все же не пошло дальше, как хотелось бы, но в целом высказал одобрение его действиям. Фактически это означало, что ЦСД признал некоторый успех сосуществования. В перспективе президентских выборов социальные демократы настаивали, что в первом туре обязательно должен быть кандидат от СФД, а во втором туре следует поддержать кандидата правого большинства. «Подготовка президентских выборов, – говорил Ж. Барро, – представляет для СФД и ЦСД шанс стать центристским объединением, прояснить и представить свое послание как подлинный, открытый и автономный центризм»[726].

Центристская иллюзия в этот период снова брала верх в дискурсе социальных демократов. В январе 1987 г. Ф. Байру подверг критике намерение Ф. Миттерана стать на президентских выборах кандидатом от всех французов и отметил маловероятность союза центристов и социалистов, поскольку последние не способны предложить «реальные политические решения» и создать новое большинство. По его мнению, «страна интеллектуально обосновывается в центре»[727]. Это утверждение выглядит примечательным в свете последующих событий, которые перевернули ситуацию среди центристов.

Как и в 1974 г., центристы стремятся быть в центре грядущей президентской кампании. В марте 1987 г. П. Меньери от имени ЦСД (заявление 28 марта политического совета ЦСД) заявляет о намерении вести собственную президентскую кампанию в пользу Р. Барра, но сохраняя при этом лояльность по отношению к Ж. Шираку. В ходе его заседания было снова подчеркнуто, что СФД должен быть представлен на президентских выборах одним кандидатом и таким кандидатом должен быть Р. Барр. Во втором туре ЦСД должен стать мотором объединения большинства[728].

С осени 1987 г. в партийных дискуссиях социальных демократов возникает идея «открытости центру», предложенная социалистами в расчете на президентские выборы. Центристы снова призывают не обманываться сосуществованием и отмечают, что первый тур президентских выборов определит того кандидата, который будет способен победить левого кандидата[729]. С начала января 1988 г. ЦСД более открыто пропагандирует эту идею. Но Ж. Барро не исключал готовности сотрудничать после президентских выборов с частью социалистов[730]. В рядах СФД вместо идеологического разделения по линии либералы / христианские демократы обозначилось тактическое разделение «барристы» / «антибарристы». Таким образом, появились тенденции, объединяющие социальных демократов, «барристов» из Республиканской партии и прямых членов СФД, с одной стороны, и большинство членов РП, радикалов, социал-демократов и жискардистов, с другой[731]. Уже в ходе избирательной кампании среди центристов прозвучала идея создания в парламенте автономной центристской группы, что могло бы гарантировать им свободу