случилось. Я учусь жить с этим, но я верю вот во что: мы с тобой выжили, и только это важно. Мы все выжили. Как нам это удалось, не имеет значения. Сейчас мы здесь, в земле обетованной.

– Ты хочешь сказать, твои сестры простят меня?

– За что? За упитанный вид? Ицхак, ты думаешь, мы не поменялись бы с тобой местами в одно мгновение? В страданиях нет чести, вот что я пытаюсь внушить тебе. – Глаза Магды сверкают, и она знает, ее слова обращены к ней самой, а не только к этому высокому, доброму мужчине. – Спасибо, что рассказал мне свою историю, она не повлияет на мое отношение к тебе.

Ицхак стискивает руку Магды:

– Есть кое-что еще.

– Продолжай, – осторожно произносит Магда.

– До войны я был женат. – Он поднимает глаза к кроне апельсинового дерева.

– Многие люди были женаты до войны. Мишка тоже.

– Муж Циби? Я этого не знал. Я не только был женат, Магда, но у меня были две маленькие девочки. – Его голос срывается, а лицо сморщивается.

– О нет! Мне так жаль, – шепчет Магда.

– Я потерял их в Освенциме.

Магда пододвигается ближе к Ицхаку и нежно вытирает слезы с его щек. Их взгляды встречаются. В его глазах боль, но еще что-то знакомое – надежда. Других слов не нужно, ведь Магда знает, как они могут разделить свою боль и печаль.

Ицхак наклоняется к Магде и заправляет ей за уши непокорные пряди волос. Губы его медленно раздвигаются в улыбке. Вот здесь и сейчас, думает Магда, мы нашли друг друга.

– Я говорил, что мне нужно кое-что тебе сказать и задать один вопрос.

– Так какой вопрос? – улыбается Магда.

– Магда Меллер, ты выйдешь за меня замуж?

Магда смотрит поверх его плеча на последние лучи заходящего солнца. На небе уже появилась полная луна, освещая их своим бледным светом.

Глава 29

Кфар-Ахим

1950 год

Магда и Ицхак сыграли свадьбу в палисаднике Циби, среди цветов, в компании друзей, появившихся у них в Израиле. Когда бокал, завернутый в тонкую льняную ткань, разбивается у ног новобрачных, гости разражаются криками «Мазел тов!».

Следующим утром спозаранку Магда машет сестрам на прощание, и молодожены уезжают. Циби и Ливи остаются в саду, пока все не уходят.

– Она выглядела такой счастливой, – произносит Ливи.

– Она счастлива. Она любит. – Циби рассеянно складывает салфетки.

– Ты считаешь, я найду кого-нибудь? – задумчиво спрашивает Ливи.

Циби бросает салфетки и берет руки сестры в свои.

– Конечно, котенок. Может, ты уже встретила его, никогда не знаешь наверняка.

– Я не тороплюсь, Циби.

Циби поднимает глаза к рассветному небу:

– Кто вообще сейчас торопится? Что будет, то будет. Помнишь, что говорил о времени дедушка?

Теперь уже Ливи теребит салфетки. Прищурив глаза, она вспоминает детские годы во Вранове.

– Что-то о том, что жизнь бывает долгой, если наслаждаешься каждым моментом?

– Точно. Что не стоит рассматривать каждый день как череду задач, которые необходимо выполнить, а надо считать каждые двадцать четыре часа Божьим даром и дорожить отдельными моментами.

Циби судорожно вздыхает. Слова «Божий дар» застряли у нее в горле.

– Ты по-прежнему не молишься? – складывая салфетки, спрашивает Ливи.

Она терпеть не может поучать Циби, но иногда это случается.

Циби качает головой.

– Это нормально. Снова будешь.

– Я не уверена, что буду, Ливи. Бог здесь обретался. – Циби дотрагивается до своей груди. – Но теперь это место заполнили мои сестры.

– Если сердце полно, так, может быть, это то же самое.

– У меня всегда были мои сестры, Ливи. Ни разу не случалось, чтобы со мной не было кого-то из вас, но в тех лагерях нам нужен был Бог. И где же Он был?

У Ливи нет ответа на этот вопрос. Сердце сестры было разбито, как и ее тоже, и сердце Магды. Как и Циби, она не имеет представления, когда и как они начнут исцеляться.

Циби поднимается и берет Ливи за руку:

– Солнце встает, и у нас полно времени, чтобы обсудить твои любовные дела и мою веру или ее отсутствие. А прямо сейчас нам надо немного поспать, пока не проснулся Кароль.

Неделю спустя Магда с Ицхаком и Ливи приходят к Циби на ужин. Циби кажется, что Магда бледная. Когда они вспоминают свадебную вечеринку, Магда настороженно молчит. Может быть, сестра собирается сделать объявление, игриво предполагает Циби. Она пытается заглянуть Магде в глаза, но та отводит взгляд.

– У меня хорошая новость, – говорит Циби, думая, что это поможет Магде взбодриться. – Мне написал дядя Айван. Ему, Иринке и детям разрешили выехать в Израиль. Разве это не чудесно?

– Чудесно! – хлопает в ладоши Ливи. – Мы вновь станем одной семьей.

– Магда, а ты считаешь, что это замечательно? – осторожно спрашивает Циби, заметив, что сестра не выказывает энтузиазма.

– Конечно! – отвечает Магда. – Иринка беременна, да?

– Да, и они хотят, чтобы этот ребенок родился в Израиле. Разве не романтично?

Магда кивает.

– Магда, послушай! – говорит Циби, пока мужья относят тарелки на кухню. – Скажи, что с тобой творится. За весь вечер ты и двух слов не сказала.

– Циби, не забывай, что она новобрачная. Может, она от счастья потеряла дар речи, – нахально заявляет Ливи и подмигивает Магде.

Магда поднимает глаза, и Ливи с Циби вздрагивают: у Магды испуганный вид.

– Ты меня беспокоишь. Пожалуйста, – просит Циби.

– Ицхак! – зовет Магда. – Можешь прийти?

Сестры все еще сидят за столом, когда в комнату возвращаются Ицхак и Мишка.

– Ты права, Циби. – Магда сглатывает. – Хочу вам кое-что сказать, и это вам не понравится.

– Что такое? – спрашивает Ливи, держась за горло. – И почему я не знаю? Господи, я ведь живу с тобой!

– Мы хотели сказать вам обеим сразу. Как вы знаете, мне нравится здесь жить. – Она смотрит на мужа. – В конце концов, здесь я встретилась с Ицхаком. Но… – Магда глубоко вдыхает. – Мы хотим переехать.

Циби смущена, Ливи напугана.

– Что ты говоришь? Хочешь покинуть Израиль? – шепчет Циби.

– Конечно нет! – восклицает Магда. –