накатывали мощными волнами, мысли об операционной покинули доктора. И всего через три часа на столике лежали двое большеглазых и очень красивых мальчишек. Оба родились поразительно легко и не успели сильно помяться: каждый появился всего за две потуги. Такие ровненькие, гармоничные ребята, спокойные и довольные, наслаждением было на них любоваться. Лежат себе, глазеют вокруг, с любопытством осматриваясь – куда это мы попали…

Неожиданно классные случились роды, а я так вообще пребывала в полном восторге. Особенно впечатлило чудесное превращение рыхлого, аморфного живота в отлично сработавшую мышцу-толкатель. И все мы, конечно, обалдели от столь блистательного финала.

Я вышла в коридор, на пике переполнявших меня эмоций решив поделиться с роддомовской акушеркой, как у нас всё здорово и круто получилось. И только успела сказать: «Ой, ты знаешь, а у нас там такое…» – как она выставила ладонь, резко бросив:

– Не надо! Не надо ничего рассказывать! Я работаю двадцать пять лет. И всё это ненавижу…

Конечно, такими были не все. Я видела и хороших, добрых женщин из провинции, приехавших подработать, потому что в их городках и посёлках за работу акушерки платили позорные копейки. В столице они могли заработать в несколько раз больше и вели себя вполне нормально: никакой грубости, вульгарности, злобы, жестокости, только простота и доброжелательность – разве что с некоторой ноткой равнодушия. Что вполне можно понять: если за сутки в роддоме происходит десяток-другой родов (а то и четвёртый-пятый-шестой), то при смене из трёх человек проявлять искреннюю эмпатию сразу к нескольким женщинам очень трудно.

Коллега, которая после акушерского колледжа сознательно устроилась в обычный, неконтрактный роддом с мыслями отдаться бескорыстному служению, рассказывала, что после восьми честно, по полной программе отработанных суточных смен чувствовала себя раздавленной и выброшенной. О какой любви, о каких эмоциях тут говорить? Роддомовская акушерка могла быть злой или доброй, но в любом случае отстранённой, иначе никак.

Однажды мне пришла в голову следующая аналогия: если мы возьмём какие-то естественные процессы в женском теле, то, разумеется, самой близкой к родам будет сексуальная жизнь (неотъемлемой частью, венцом и финалом которой роды и являются).

Допустим, у женщины что-то там не ладится: она не испытывает возбуждения или не получает оргазма, или ей где-то больно и неприятно, а может, партнёр её не удовлетворяет или требует чего-то выходящего за рамки её вкусов и пристрастий – то есть рассмотрим практически весь спектр проблем женской сексуальной жизни.

И прикинем: в какой доле случаев проблемы этой женщины лежат в чисто медицинской сфере? То есть требуют какой-либо операции или массированной терапии, когда в её организме что-то не приспособлено для секса: неправильно сложено или не так функционирует, неправильно выросло или наоборот не выросло, то есть чего-либо не хватает морфологически и анатомически. В каких случаях мы направим эту женщину именно к доктору, который станет её лечить? Правильно, в очень немногих. А всё остальное психология: психотерапия, снятие детских страхов и комплексов, работа с партнёром или его замена и т. д. и т. п. – то есть не относящееся к классической медицине в виде лечения конкретной физиологической патологии.

Мы подразумеваем, что всё связанное с человеческой сексуальностью (в том числе – и в первую очередь – роды) относится к сфере здоровья, а не медицины. Значит, при любых проблемах в голове, или в душé, или в предыдущем опыте, или с партнёром, помогать должна именно психология. Но уж никак не что-то из области отрезать/пришить/поставить капельницу/сделать укол/дать таблетку.

Уверена, что с родами похожая история – если не буквально, то крайне близко. Бóльшая часть родов портится «из головы»: из внешней обстановки, из психики, из того, какие вокруг люди и что они делают. И качественная акушерская помощь сродни тому, чтобы стать для женщины хорошим сексуальным партнёром: чувствовать её, понимать, какие слова ей нужны, какие действия, как внутренне расположить и расслабить. Неслучайно всегда рассказываю на лекциях, что родам, как любимому мужчине, нужно говорить «да», и хотеть их! Впрочем, это уже другая тема.

Коллектив «Мира Естественного Акушерства» представлял собой людей с развитой эмпатией. Все работали с большим интересом. Про каждую женщину на разборах родов рассказывалось с любовью и приязнью, даже если роды вышли плохими, и она истерила или капризничала: «Представляете, девочки, такое милое маленькое чудовище – обжиралась гамбургерами прямо в перерывах между схватками, а потом материлась и пиналась!»

На собраниях я сидела как счастливый ребёнок под рождественской ёлкой, увешанной подарками, – понимая, как мне повезло.

Глава 53

Про двух сестёр

Первая встреча. Ходила ко мне на курсы одна красивая, весёлая, глазастая девчонка.

Говорила, что обожает мужа, нарожает ему кучу детишек. Брызжущая позитивом, вдохновлённая беременностью и предстоящими родами. По опыту – такие вот, окситоциновые, отлично рожают. Бурлящая в них жизнь так и рвётся, так и плещется наружу!

Но увы: у неё оказалось тазовое предлежание, да ещё и крупный плод. Такое сочетание в роды не пускают, слишком велики риски. Кесарево, эх…

Но она не унывала ни секунды! Глаза сияют:

– Ничего, в следующий раз рожу! Сейчас роды с рубцом – это же нормально! И потом… Я так люблю своего мужа! У нас будет пятеро детей, вот увидите.

Вторая встреча. На вводной лекции очередного курса сразу обращаю внимание на необычную пару.

Женщина за шестьдесят, очень приятная, открытое лицо, живые глаза. С ней дочь. Красивая как… Если бы снимала кино, взяла бы её на роль Настасьи Филипповны в «Идиоте» или главной героини «Амока» Цвейга. Трагически прелестная, глубокие печальные глаза, шарм, интеллигентность. Совершенно завораживающая женщина, прекрасная в самом высоком смысле.

Знакомимся с группой. Когда доходим до них, начинает мама:

– Инна, мы давно вас знаем, слежу за вашей работой и восхищаюсь. Мне так близки все ваши идеи о естественном рождении! Лично я хорошо родила двух дочек. Конечно, тогда и лекарств-то «для родов» почти не было, и запускать их никому в голову не приходило, всё само начиналось. Нас просто оставляли в палатах, мы там в автономном режиме и рожали. А сегодня всё так исказилось, и я искала для дочерей людей и места, где бы им позволили родить как в природе. Младшая, Глаша, у вас уже занималась, но тазовое, крупный плод, кесарево. Ну вы её помните, наверное… (В этот момент мне становится стыдно, потому что изо всех сил стараюсь, но так и не могу вспомнить никакую Глашу! Правда, уже несколько лет прошло, да и в случае её кесарева решительно ничего необычного, чтобы остаться в памяти, – к сожалению,