Беспросвет. И вдруг – освобождение, реабилитация! Почему, не знаю. Сталину ли шлея под хвост попала, в международных ли отношениях что-то продемонстрировать понадобилось. Главное – возвращение смертников к жизни. Крупным планом: законсервированный рудник, опустевшие лагеря и распахнутые настежь ворота. Как предтеча ломки всего ГУЛАГа. Символ освобождения. Не только их! Всех нас – возвращение к нормальной жизни! Пара цитат – к месту – из двадцатого съезда. И концовка – вмонтируем кадры из фестиваля пятьдесят седьмого года. Братающаяся на улицах Москвы молодёжь. Ошалелая от свободы страна. Спутники, устремившиеся в космос! Торжество гуманизма!

Танечка и Олег слушали, заворожённые. Первой очнулась Танечка.

– Но как же снимать? Если там радиация! – спохватилась она.

– Сказка для отмазки. – Челягин фыркнул. – Я перед отъездом специально к физикам ездил, консультировался. Нет давно никакой радиации. Ну, может, чуть-чуть. Фоном. Да и Никитин, с его слов, многажды бывал.

– Алёша! – вклинилась Танечка. – По возвращении надо перед Эдиком извиниться. И ходатайство, что обещал, непременно…

– Да-да, напомнишь! – Мысли Челягина были захвачены иным. – Пару недель под «рудниковые» съёмки выделим. Танечка в лагере прикроет… Но чтоб никому!

– Так нас в верхнем лагере осталось-то всего ничего: мы да Тимашев!

Снаружи донёсся шум сгружаемой аппаратуры – с ледника вернулся Игорь. Челягин заметил, как оживилась Танечка. Нахмурился.

– Ни-ко-му! – жёстко подтвердил он.

В палатку втиснулся Игорь. С усталой и блаженной физиономией потянулся.

– Ох, ребятки, если б видели, на какие породы я вышел. Пальчики оближешь. Лёд в глубоких трещинах. Заглянешь – центр земли виден. А поднимешь голову – вершины, как пики. Надо бы занести в журнал данные. Но ухайдакался! Мочи нет, в люлю хочется.

– Поужинай сперва, – предложила Танечка. – Я тебе кастрюльку в свитер укутала. Хочешь, разогрею?

Игорь отмахнулся.

– Вы хоть представляете, что здесь за материал для гляциолога? Находка на находке. Если так и дальше пойдёт, к осени, считай, – готовый диссер. Останется месяц-другой, чтоб в корки завернуть. И – выноси на учёный совет. Пам-пам-параба! – пропел он.

Выбрался наружу. На выходе его шатнуло.

– Да прежде сдохнешь от истощения! Думаешь, кто пожалеет? – крикнула вслед Танечка.

Под усмешливым взглядом Челягина смутилась.

– И как таких доходяг в горы пускают? – буркнула она.

Челягин выглянул в слюдяное окошко.

– Да уж все глаза высмотрел, – опередил его Олег. – Ни единого светлого пятнышка на небе. Сплошная хмарь.

– А под дождём не больно поснимаешь, – согласился Челягин. – Эх, нам бы сейчас Мабуку этого, чтоб хоть на неделю погоду дал! Весь спирт, что остался, не пожалел бы. Бог с ним, с солнышком, но хотя б без дождя!.. В общем, ждём на низком старте. Первые проблески, и – бросок на Средний Сакукан. Ах, ребятки мои! Что это выйдет за фильмище! – Он мечтательно сощурился. – Я его вижу, будто отснятый. Такой сделаешь, и – можно дальше не жить!

Челягин обеспокоенно ткнул пальцем в Бероева.

– Олег! Перепроверь всё тщательно: сборка-разборка…Штативы. Чтоб ни одной мелочи не упустить. Запомни: наш брат-оператор, как разведчик…

– Прокалывается на деталях, – не сговариваясь, подсказали Олег и Танечка. Таким счастливым руководителя экспедиции Бероеву видеть не приходилось.

Танечка и Олег выбрались к костру. Танечка слабо улыбалась чему-то своему.

– Дух захватывает, правда? – Олегу необходимо было поделиться с кем-то впечатлениями.

– Запомни на будущее, Олежка, – произнесла задумчиво Танечка. – Мужчина должен иметь фишку. Такую, что у других нет. Тогда женщина за ним куда хочешь пойдёт.

– А если фишка сразу у двоих? – не удержался Олег.

– Нос не дорос судить, малолетка! – услышал он в ответ.

Погода с утра не переменилась – всё та же непроглядная хмарь. Однако Олег, не откладывая, принялся готовиться к экспедиции. Перебрал снаряжение. Произвёл полную сборку-разборку «тозовки». Проверил патронташ. И – перешёл к главному. Расположился посреди палатки с киноаппаратурой. Тщательно задраил вход, чтобы при замене объективов мошка не набилась на матрицу.

Вынул из кассет отснятый материал, поставил чистую плёнку, задал профилактику кинокамере «Конвас». Подтянул ящик с телеобъективом МТО-500 и его платформой. Принялся собирать на штативе.

Светящийся Челягин то подходил помочь, то, увлечённый фантазией, убегал в штабную палатку дополнить рождающийся сценарий. Танечка спустилась на сутки в нижний лагерь – отобрать дополнительное оборудование для горного похода. Игорь, как обычно, ушёл на ледники. Всё шло своим чередом.

Но в тот же день стряслась беда. Экспедиция лишилась аккумулятора. По указанию Танечки аккумулятор погрузили на единственного оставшегося оленя. Почему погонщик не привязал навьюченного зверя, кто и чем испугал его, неизвестно, только олень ломанулся с валуна в полноводную реку. Споткнулся. Кое-как выбрался на сушу. Но аккумулятор, как оказалось, скверно закреплённый, свалился в воду и был увлечён бурным потоком. Новость принесла убитая горем Танечка.

Победное возбуждение схлынуло разом. Без аккумулятора дальнейшие панорамные съёмки были невозможны.

– Может, я спущусь на «подножку»? Попробую пройти по течению. Вдруг где застрял? – предложил Олег. Предложил от отчаяния. И так ясно: если и впрямь аккумулятор чудом зацепился за какую-нибудь корягу, надежды реанимировать его после многочасового пребывания в воде не было никакой.

Да и Танечка, прежде чем сообщить, сама прошла по течению несколько километров.

Руководитель экспедиции в горячем, но бестолковом обсуждении участия не принимал. Поначалу полные губы его задрожали в негодовании. Казалось, вот-вот сорвётся на крик. И сорвался бы, если б к инциденту не была причастна Танечка. А так сдержался. Пасмурный и подавленный, натянул плащ, на голову нахлобучил свою шляпу-тарелку и выбрался под дождь.

Проводили его сочувственными взглядами.