Спешившись, Млада дождалась, пока к ней подойдёт Рогл. Утром Бажан сказал, что князь за самовольство приказал высечь его по прибытии в Кирият, но не плетью, а вымоченными розгами. Уже повернувшись было уходить, воевода в очередной раз не преминул напомнить, что за вельдом стоит приглядывать. Но, несмотря на то, что ему грозило наказание, пусть и не самое строгое, мальчишка всю дорогу ехал неподалёку от повозки, куда усадили связанных Зорена и Ведану, чем вызывал всё больше беспокойства. Надеяться, что он одумается так скоро, было глупо, и поэтому Млада старалась не выпускать его из виду, отчего пришлось время от времени ощущать на себе полный укора и тоски взгляд сестры. И с какой стороны от повозки ни пробовала ехать Млада, этот взгляд постоянно настигал её. Будто Ведана хотела что-то сказать. То, что могло изменить многое в жизни. Но Младу воротило от одной только мысли о разговоре с предательницей.

Теперь было приятно, наконец, освободиться от давящего ощущения своей неправоты и смутной вины, которыми всё сильнее наполнялась душа за время пути до лагеря. Младе даже довелось посидеть в компании кметей, расслабившихся от припасённого на случай победы вина. Но, будто чувствуя всю горечь произошедших событий, парни не делились впечатлениями о бое с вельдами, не хвастались своей удалью, а вспоминали что-то давно прошедшее, будто душой превратились в стариков, вздыхающих над делами оставшихся за спиной лет.

Млада, слушая размеренные истории, тоже пригубила вина, хотя предпочитала всегда держать разум в трезвости. С непривычки терпкий напиток тут же разлил по телу дурманящую волну, пробежавшую к кончикам пальцев едва ощутимым покалыванием. А потом лёгкое опьянение осыпалось, как сухой песок с кожи, и вместо него навалилась неподъёмная усталость. Млада едва добралась до ближайшей палатки, повалилась на лежанку, даже не сняв оружие, и крепко заснула.

Утром её растолкал Рогл, за что был награждён порцией невнятных ругательств. Но мальчишка стойко их выслушал и продолжил мерно трясти Младу за плечо.

— Пора собираться, — повторял он, как заговоренный.

— Хорошо! Хорошо… — она резко села, сожалея о том, что такой приятный глубокий сон прервался.

— Бажан уже не раз меня спросил о том, почему я слоняюсь один, — Рогл ехидно улыбнулся и тут же получил несильный подзатыльник.

Громкие распоряжения воевод, следящих за сборами кметей, очень скоро заставили взять себя в руки и забыть о вялости. К полудню лагерь был свёрнут, палатки и скарб погружены на повозки, и войско углубилось в лес, оставив после себя огромную вытоптанную поляну и валы, как напоминание о становище.

Решено было переправиться через реку Белунку, не заходя к тривичам, чтобы не тратить на это добрые сутки пути. Миновав её, планировалось разделиться с западным ополчением, которое дальше должно было пройти через город Ульчиг на север до Ирвы и рассеяться по небольшим деревням. Древнеры под предводительством Маха тоже отправлялись домой. Если будет милостива судьба, то ополчениям ещё долго не доведётся собраться на очередную битву. Может быть, даже никогда.

Распрощавшись с тысяцким Ивором и его людьми, дружина стала гораздо подвижнее и споро двигалась на северо-восток. Кмети всё больше оживлялись, предвкушая тепло дружинных изб, сытную еду, а больше всего — долгожданный отдых. К тому же князь пообещал устроить пир в честь окончания похода, где можно будет скинуть с себя остатки усталости и хорошенько повеселиться.

Последнее утро перед прибытием в Беглицу выдалось ясным. Небо сияло прозрачным родником, и ветер гнал лёгкие, словно обрывки утиного пуха, облака на восток. На Младу вдруг обрушилось осознание того, что до весны осталось совсем немного. Сечень всё чаще баловал тёплыми днями, оттепели жадно пожирали сугробы, которые становились похожи на оплывшие капли воска. Лесной воздух наполнился запахами оттаявшей хвои и сырой коры. Казалось, вдохнув его, сам сделаешься чище. Спадёт с тела и души груз последних лун, которые выдались очень скупыми на светлые дни.

Но радостное возбуждение кметей, которые готовы были идти сутками напролёт, лишь бы скорее добраться до города, к середине дня утихло, уступив место всеобщей настороженности. Солнечные лучи всё реже пробивались в анёвы, растянувшиеся вдоль горизонта на западе. Ветер стих на время, но потом ударил в спину с такой силой, что едва не накинул на головы дружинникам их собственные плащи. Мерин Млады всхрапнул и дёрнул головой, беспокойно таращась в сторону молодого ельника, поросшего вдоль дороги. Зафыркали вслед за ним и остальные лошади. Ряды всадников изломились, рассеялись в беспорядке. И скоро до слуха донеслось шуршание веток и прерывистое дыхание, словно очень близко к дружине подбиралась стая волков. Но лес как будто не был никем потревожен, только сбесившийся ветер кружил, путался в стволах сосен.

Лошади под всадниками всё больше беспокоились, останавливались и начинали пятиться, прижимая уши. Становилось всё сложнее ими управлять. Вдалеке послышался приглушённый рык, разделившийся на несколько, и шорох стал громче, заполняя голову, будто не осталось вокруг никаких других звуков. Он множился со всех сторон. Жадно дышали невидимые звери, и шуршали их лапы по сугробам. Сколько же их? Сосны вокруг застонали, словно на них снова обрушился буран. Тучи неслись по небу, клубились и время от времени расползались, выплёскивая на землю ослепительно яркие лучи полуденного солнца. Кмети, силясь успокоить разволновавшихся лошадей, старались ещё и удержаться в сёдлах. Пешие воины бросились помогать товарищам.

Воеводы короткими приказами пытались навести порядок, но дружинникам было не до них.

Тяжеловоз, что тащил за собой сани, где, понурившись, сидели Зорен с Веданой, вовсе обезумел: поджал заднюю ногу и невероятной силой лягнул повозку, вышибая из продольного бруса щепки. Отрок, ведущий коня под уздцы, не смог удержать его и выпустил повод. Тяжеловоз метнулся в сторону, зыркая выпученными глазами, захрапел бешено и испуганно, точно в глотку ему кто вцепился. Сани накренились и опрокинулись, своим весом увлекая за собой и мерина.

Ведана, охнув, повалилась в снег, и тут же неловко отползла в сторону, чтобы не попасть под копыта. А Зорен, взмахнув руками, которые оказались вдруг свободными, упал на спину, перевернулся и скрылся за санями. Казалось, кроме Млады этого никто не заметил. Все воевали со своими лошадьми или озирались по сторонам, опасаясь, что на них накинутся волки, чей призрачный вой метался всё яростнее будто сам по