Марк Абрамович был свидетелем всех этих превращений. Вофлигеле дома он появился на свет, в двух крохотных каморках его семья прожилалет сорок. Во времена студенческого общежития комнаты оставили за МаркомАбрамовичем — он читал лекции в вузе, которому общежитие принадлежало. Потомнастал светлый миг получения отдельной жилплощади, но миг, как ему и положено,длился недолго — квартиру Марку Абрамовичу выделили все в том же флигеле,второй этаж в котором приобрел лидер местных коммунистов. Естественно, лидерухотелось приобрести и первый, но Марк Абрамович заявил, что никуда переезжатьне намерен, сильно усложнив себе этим жизнь, потому что нажил в лидеренепримиримого врага. При личных встречах, которые, к счастью, бывали не часты,лидер то обвинял Марка Абрамовича в распятии Христа, то ядовито напоминал,какие фамилии в действительности носили Зиновьев и Каменев, и грозно рычал«продали Россию», что очень веселило Марка Абрамовича, потому что в отличие отсоседа он был не только умным человеком, но еще и обладал чувством юмора.

— Сюда въезд запрещен, — такими словами насвстретил дюжий дядька. За минуту до того он въехал во двор и теперь снеодобрением наблюдал, как мы следуем его маршрутом.

— Серьезно? — огорчилась я. — А вы не на этоймашине подъехали?

— Я здесь живу.

— Мы теперь тоже, — ответила я и направилась кподъезду. Дядя устремился за мной с неизвестной целью, но под взглядом Ковалевавнезапно притормозил. Я нажала кнопку домофона, а дядя досадливо плюнул.

Дверь открыла Алиса Ивановна, супруга Марка Абрамовича.

— Ваш сосед ведет себя загадочно, — сообщила я,поздоровавшись с ней.

— Это все Марк. Карташов опять заговаривал о продажеквартиры, обещал свое содействие в приобретении новой и даже в ее отделке понашему вкусу. Убеждал, что он всегда готов, и все такое. А Марк возьми даответь, что если он к нему надумает, так тоже все сделает в лучшем виде. Теперьсосед с нами не здоровается.

— К нему — это в анатомичку, что ли? — улыбнуласья.

— Разве так шутят? — вздохнула АлисаИвановна. — Проходите, он в своей комнате, а я пока чай приготовлю.

Марк Абрамович торопливо писал что-то, сидя за огромнымстолом столетней давности. От былого великолепия дворянского гнезда осталосьеще пианино с канделябрами и горка красного дерева — в ней стояли книги,которые Марк Абрамович особенно ценил.

— Жалуется на меня? — понизив голос, спросил он,кивнув в сторону кухни, и поднялся нам навстречу.

— Мне ваша шутка понравилась, — улыбнулась я.

— На грех навел. Представляешь, говорит мне: МаркАбрамович, это же дворянское гнездо, вам, с вашей фамилией, здесь жить дажекак-то неприлично. А ему с партбилетом в кармане в самый раз, в дворянском-тоособняке. Бог с ним. Что ж, давайте знакомиться.

Он протянул руку Ковалеву, с интересом к нему приглядываясь.Я представила мужчин друг другу и коротко изложила, по какой такой нуждеразыскивала Марка Абрамовича.

— Труп в Питере? Сейчас, одну минуту. — Он порылсяв ящике стола и достал папку, нашел в ней лист бумаги и протянул мне. Я быстропрочитала текст на полстраницы. «Мужчина двадцати семи лет, рост…» и т.д. Трупобнаружен в лесу. Я быстро произвела подсчет. Это случилось примерно за месяцдо нашего знакомства с Валеркой. Сердце вырвано, на груди, ближе к ключице,вырезан крест. Я стала читать дальше — имя, фамилия.., и почувствовала, чтопочва уходит из-под ног. «Абсурд», — едва не произнесла я вслух.

— Труп этот чем интересен… — заговорил МаркАбрамович. — Господин Лагин Юрий Алексеевич, лидер одной из питерскихгруппировок. Разумеется, у него были враги, но способ убийства… Конечно,бандиты не ангелы, но обычно они предпочитают стрелять, а здесь…

— Мафиози стал жертвой маньяка? — нахмурилась я.

— Как-то в такое не верится, верно? Я связался спитерскими коллегами, история занятная. Оказывается, отец этого мафиози — оченьбольшой человек в определенных кругах. Так что возможно убийство сына — местьему.

— Действительно занятно. Скажите, убийство в Питере итри убийства здесь совершил один и тот же человек?

— Я абсолютно уверен в двух случаях: Лагин и женщина,что так на тебя похожа, убиты одним человеком, — добавил Марк Абрамович снедовольством. — Нож один и тот же, очень характерной формы.

Он выложил на стол фотографии. Надо сказать, что архив уМарка Абрамовича был впечатляющим, интересные случаи он, по его выражению,«дублировал», то есть делал записи для себя. С появлением компьютера пополнятьархив стало значительно легче, но, несмотря на это, книжные шкафы ломились отбумаг.

— Вот, взгляните. Здесь и здесь. В случае с Петровым и Прибытковымубийца использовал другое орудие убийства. В первом случае нож с узким лезвием,примерно вот такой формы, во втором, скорее всего, охотничий нож. Вот здесь,видишь?

— То есть с уверенностью мы можем говорить лишь о двухслучаях? А что с убийством женщины, которую распяли?

— Я вернулся только вчера и лично им не занимался.

— Я правильно поняла: нет основания полагать, что всеэто — дело рук одного и того же человека?

— Судя по всему, в квартире женщины, которую распяли,побывали как минимум двое. Так что ни о каком маньяке речи быть не может. Еслии действует маньяк, то с уверенностью можно приписать ему два убийства: одно вПитере, другое здесь, твоей тезки. А в трех других случаях кто-то имитировалманьяка. Вырванное сердце и крест, фирменный знак, так сказать. Кстати, яговорил с коллегами, и один вспомнил кое-что интересное, связанное с такойметкой. Было несколько случаев, когда на теле жертвы вырезали крест, я просилего узнать об этом подробнее, но оказалось, что информация закрыта. Соображаешь?

— Как тут не сообразить… Марк Абрамович, а ещефотографии у вас есть? Хотелось бы взглянуть на этот крест.

— Да, пожалуйста.

Он выложил на стол фотографии. Я взглянула и замерла каквкопанная. Увиденное произвело такой эффект, что я, забыв о том, что в комнатене одна, пробормотала:

— Стрекоза… — и почувствовала настоятельную потребностьсесть. У меня перехватило дыхание. Я еще раз взглянула на фотографии, оченьнадеясь, что зрение меня подвело. Со зрением был полный порядок.

— Что? — спросил Марк Абрамович. — Какаястрекоза?

Слово было произнесено, так что отпираться смысла не имело.