Пока Хольда сидела на большом камне и пила из фляги, Флинн поочередно смотрел на шесть ажурных опор, надеясь увидеть на одной из них Безумного.

– Его не видно? – спросила Хольда.

– Нет, – покачал головой Флинн. – И это очень странно: тумана ведь нет. Наверное, мы ошиблись и Безумный сейчас где-то в другом месте.

– Может, и ошиблись, – согласилась Хольда, спрятав флягу. – А ты сыграй на своей гармонике. Вдруг она поможет?

Флинн, не отрывая взгляда от опор вдалеке, достал гармонику, сел рядом с Хольдой и заиграл.

В этот раз мелодия была другой: протяжной и печальной, словно волчица выла на луну, но при этом она была наполнена надеждой. Надеждой, что они смогут победить Безумного, что город будет спасен и что душа Тигмонда сейчас не томится в Лимбе. Флинн вспомнил о своей маме, он так боялся, что она сейчас может быть в опасности. Его отчим, Глэдис, Коди, Слепой Идди – все они могут пострадать, если он сейчас не отыщет Безумного.

«Пожалуйста, пожалуйста, – шептал Флинн, обращаясь к гармонике, – покажи мне то, что скрыто. Помоги мне спасти их всех».

Золотое свечение ослепило Флинна, он прекратил играть и посмотрел на свою ладонь, на которой сиял глаз с пятью ресницами – символ духовного зрения.

– Почему твоя татуировка засияла? – удивленно спросила Хольда.

– Не знаю, – ответил Флинн.

«Приложи ладонь к глазу», – подсказал Шешан.

И Флинн послушался. Золотой свет ослеплял все больше, но он не отнимал ладонь от своего правого глаза, в котором будто поселилось солнце. В какой-то момент свет пропал – и Флинн увидел пустырь. Но не так, как раньше: теперь он видел души. Души камней, животных, прятавшихся в норах, насекомых, уснувших на зиму, семян, которые прорастут весной. А еще души металлических гигантов, и внезапно он понял, что их было семь. Опору, которую он до этого момента не видел, плотным коконом окутывал сизый туман, поднимавшийся с поверхности реки.

– Хольда! Одна опора скрыта от наших глаз! Вон там, прямо по центру! – Флинн указал вперед.

– Безумный от нас больше не уйдет, – воинственно произнесла Хольда и рванула с места.

Они неслись по пустырю, поднимая за собой шлейф пыли. Флинн иногда прикладывал ладонь к глазу, чтобы проверить, не видно ли еще Безумного на вершине седьмой опоры. И вот, когда до опоры оставалось метров пятьсот, Флинн заметил огненный силуэт. Он стоял на одной из «рук» металлического гиганта и смотрел на Инферсити, охваченный огнем Безумия. Отвратительный смех донесся до ушей Флинна.

– Слышишь?

– Слышу, – ответила Хольда и побежала еще быстрее. – Это точно он.

«Стойте! – приказал Шешан. – Ближе не надо: мы с Химерой сможем достать его отс-с‐сюда».

Флинн и Хольда одновременно замерли и переглянулись. Видимо, Химера сообщила ей то же самое.

«И что дальше?» – спросил Флинн у Шешана.

«Встань перед Хольдой, соедини свои ладони с ее и, что бы ни случилось, не переставай смотреть ей в глаз-з‐за», – прошептал Шешан.

– Готова? – Флинн повернулся к Хольде лицом.

– Готова, – твердо сказала она и тоже повернулась.

Флинн вытянул перед собой руки, и его холодные пальцы соприкоснулись с пальцами Хольды. От ее кожи исходил такой жар, словно под ней растекалась лава, а не кровь. Он пристально посмотрел в ее разноцветные глаза и увидел в них самый настоящий пожар. Внутри Хольды полыхал праведный гнев, стреляло искрами бесстрашие, горела решимость; и над всем этим сияла надежда.

Свечение охватило их тела и золотым столбом поднялось в ночное небо. Перед глазами Флинна начали проноситься светлые воспоминания: все, что было ему дорого, сейчас покидало его память. Он как будто находился в комнате с горящими свечами, а внезапно ворвавшийся ветер стал гасить один огненный лепесток за другим, и все вокруг медленно погружалось во тьму. И монстры, которых раньше отпугивал свет, начали вылезать из всех углов. Флинн снова почувствовал своих демонов: Злоба на мелкие куски резала сердце, Уныние непомерной тяжестью легло на плечи, а Вина свинцовой короной опустилась на голову. Все, что терзало его многие годы, все то, что он натворил за свою короткую жизнь и после нее, сейчас угрожающе нависло над ним. Флинн оказался наедине с тьмой, живущей в его душе, и не осталось даже крохотного огонька светлых воспоминаний, чтобы он мог защитить себя от этой ненасытной тьмы.

Демоны, до этого момента хранившие молчание, начали говорить с ним. Их шелестящий шепот постепенно нарастал, превращаясь в гул осиного роя. Демоны уговаривали Флинна принять их, убеждали, что тогда они перестанут терзать его: «Не сопротивляйся, впусти нас в свое сердце. Мы сделаем тебя сильным. Мы сделаем тебя свободным. Ты ведь хочешь отомстить миру, который заставил тебя страдать? Мы поможем тебе. Слушай наш голос – и мир склонится перед тобой».

Из груди Хольды вырвался глухой стон, и Флинн словно очнулся от кошмара. Он снова стоял перед ней и смотрел в ее глаза. Ночную тишину потревожил громоподобный рык, за которым последовал хохот Безумного. Флинн не мог оторвать взгляда от Хольды, но иногда ему мерещилось, что в небе мелькает нечто похожее на золотого дракона: с острыми зубами, с колючей чешуей и огнем в глазах.

Хольде становилось все хуже, она едва стояла на ногах. Ее бледное лицо болезненно исказилось, на лбу блестели капельки пота, а губы что-то шептали. Флинн смог вырвать лишь отдельные слова из невнятного потока: «Проклинаю… ненавижу… прости». Наверное, Хольду истязали воспоминания о дне ее смерти.

– Держись, Хольда. Держись. Скоро все закончится, – непрерывно повторял Флинн.

Он надеялся, что эти слова помогут Хольде, но при этом они и самому Флинну не позволяли снова попасть в ту комнату, где не было ничего, кроме демонов, скрывающихся во мраке его души.

В небе вновь раздался рык, и вскоре огненный дождь обрушился на землю. Хольда дернулась: наверное, захотела оглянуться, но сразу же одумалась и не стала отводить глаза от Флинна. Боковым зрением он заметил, что на траву рядом с ними упала кость, охваченная алым пламенем. Видимо, золотой дракон начал рвать Безумного на части. Удары слышались то тут, то там, и уже весь пустырь был усеян пылающими останками одержимого.

Когда небо опять погрузилось в тишину, на Флинна и Хольду опустилось золотое свечение, накрыв их солнечной вуалью. Он снова попал в ту темную комнату, кишащую его демонами, но ветер стих, и сотни огоньков озарили все вокруг. Свет вернулся в душу Флинна.

«Все закончилос-с‐сь, Безумный поверж-ж‐жен», – прошептал Шешан.

Хольда отшатнулась от Флинна и сделала судорожный вдох. Она посмотрела на свои руки, а потом испуганным взглядом пробежалась по пустырю.

– Скорее! Нужно найти его череп! – крикнула Хольда.

– Зачем? – удивленно спросил Флинн.

– Химера сказала, что сейчас тело Безумного начнет восстанавливаться – и все кости притянутся к черепу! – пояснила Хольда.