– Он сейчас в отделении милиции, мы его тоже задержали до вашего приезда, я подумал, что вы сами лично захотите его допросить…

– Поехали туда.. Хотя нет, подожди, у меня очень мало времени. Я же собираюсь отправить Карину Мисропян в Москву вместе с Левиным, иначе она погибнет… Давай сделаем так. Я сейчас сама отвезу ее, познакомлю с Мишей, объясню ей, что и как, отдам ключи от своей квартиры, потому что без меня ей будет трудно, она может еще и передумать, а вечером вернусь и допрошу Лебедева. Хотя ты и сам мог бы это прекрасно сделать… Неужели ты еще не спросил его про Пунш?

– Пока нет.

– А как он себя ведет?

– Совершенно спокойно, даже не пытается каким-то образом защищаться, не требует адвоката… Смирненький такой…

– А что говорит о Лебедеве Ирина?

– Только самое хорошее. Первое, что он сделал при знакомстве с ней, это предупредил об опасности – спросил, не страшно ли ей ходить по ресторанам в бриллиантах, сказал, что ее могут ограбить, изнасиловать и все в таком духе, после чего сам предложил проводить ее…

– Что, вот так сразу и предложил, едва познакомившись?

– Да они даже и познакомиться-то толком не успели, он лишь представился Юрием Лебедевым…

– Это тоже странно. Обычно мужчины при знакомстве называют лишь свое имя, а тут и фамилию. Словно он знал, что его ждут, и хотел удивить своим появлением…

– Все может быть. Тем более что он в «Чайке» свой человек и ему могли доложить, кто им интересуется.

– Такое тоже возможно. А что Сочи?

– Да, чуть не забыл! Мне звонил Паша Баженов, а ему сообщил Рябинин, поскольку тебя не нашли…

– Я была у Карины.

– Так вот. Экспертная группа с собакой прибыла сегодня в Туапсе ровно в одиннадцать, Паша их как раз и встретил. Они поработали в подвале библиотеки и уехали. Теперь будем ждать результатов…

– Вот и отлично. Даже на душе легче стало. Будем надеяться, что все их сочинские проволочки – простое стечение обстоятельств.

Смоленская уехала, а Виталий Скворцов, пользуясь предоставленной ему Лазаревским отделением милиции «Волгой», сначала заехал на рынок и купил там фруктов жене, отвез в больницу и уже после этого, немного успокоенный тем, что Смоленская не слишком отругала его за Ирину, поехал допрашивать Лебедева.

Лилипут вошел в кабинет с достоинством, которое и не снилось Скворцову, человеку, в сущности, неспокойному, вечно чем-то озабоченному и не умевшему это скрыть.

Неторопливо опустившись на предложенный стул, Юрий Лебедев ладонями пригладил густые седые волосы и вопросительно взглянул на внимательно рассматривавшего его Скворцова:

– Слушаю вас.

– Вы меня слушаете? – покраснел от услышанной наглости Виталий и покачал головой. – Это я должен вас послушать…

– Вы задержали меня, не удосужившись даже объяснить, за что. За то, что я подошел к красивой женщине и заговорил с ней? Но за это не задерживают…

– Значит, так. Вчера ночью в ресторане «Чайка» на женщину, с которой вы познакомились там и заговорили, спустя пару минут напала гражданка Маслова… Вы подозреваетесь в соучастии. Поэтому вас и задержали.

– Но моя фамилия Лебедев, и я ни на кого не нападал, – невозмутимо ответил Юрий. – Больше того, я пытался предупредить вашу сотрудницу, которая разгуливала по Лазаревскому в дорогущих бриллиантах, что на нее могут напасть… Вы что же, думаете, что вокруг вас живут одни идиоты? Сначала вы искали меня в других ресторанах, как будто у меня нет дома и я только и делаю, что слоняюсь по кабакам… У меня на побережье масса знакомых, которые, в отличие от вас, очень неплохо ко мне относятся и при малейшей опасности предупредят меня… К тому же я не совершил ничего предосудительного, чтобы мною заинтересовались люди такого уровня, как вы, господин Скворцов… Как видите, мне даже известно ваше имя. Больше того, я знаю, зачем вы все сюда приехали…

– Хорошо, – сдался Виталий, понимая, что тон, заданный Лебедевым, скорее поможет найти общий язык, и им не придется разыгрывать дешевый спектакль, изображая из себя клоунов. – Раз вы так много знаете, то, быть может, расскажете все, что вам известно о женщине по имени Елена Пунш?

– А что о ней рассказывать? – пожал плечами Лебедев и с молчаливого разрешения Скворцова закурил. – У меня была жена, которую звали Елена Пунш. В то время мне было не так много лет, как сейчас, и я возглавлял цирковую труппу; Лена была значительно моложе меня, однако я имел глупость жениться на ней, научил ее многому, сделал ей имя, после чего она меня бросила… Не думаю, что мне придется объяснять вам причину ее поступка…

– Сколько лет ей сейчас?

– Мы расстались лет двадцать назад. Но Лена пять лет назад умерла от воспаления легких, поэтому говорить о ее возрасте на сегодняшний день не имеет смысла, не так ли?

– Она умерла, вы говорите? Это точно?

– Я был на ее могиле, на кладбище в С. Ведь последние годы, насколько мне известно, она жила именно там. Но я подозреваю, что сейчас кто-то другой, используя ее имя и гардероб, причем артистический гардероб, а именно платья, которые Лене сшила еще моя мать, пытается бросить тень на ее память… И этот «кто-то» – женщина, причем молодая…

– Вам известно что-нибудь о ней?

– Скажем так: нет.

– Вы не хотите говорить?

– Могу сказать лишь, что на меня покушались. Сначала мне звонили домой и угрожали, требовали денег, как требовали, к примеру, с небезызвестного вам Шахназарова.

– А откуда вам это известно?

– От него же. Я не уверен, что звонили и Мисропяну с Мухамедьяровым, но, когда их нашли мертвыми, я, знаете ли, испугался…

– Вы считаете, что люди, которые вам звонили и требовали денег, имеют отношение к женщине, которую мы условно называем Пунш?

– Дело в том, что я видел ее… В «Чайке» же и видел, где вы меня вчера пасли. Когда она вошла, у меня даже перехватило дыхание. Не могу сказать, что она так уж похожа на мою бывшую жену, но что-то определенно есть. Но главное, эта женщина была одета совсем как моя Лена, и прическа такая же. А поскольку в моей жизни была лишь одна женщина, которую я по-настоящему любил и после ухода которой чуть не сошел с ума, хотел даже покончить собой, то нетрудно догадаться, какие чувства я испытал, увидев подобие ее, да еще и в таком тривиальном месте, как ресторан «Чайка», буквально кишащий проститутками… Кроме того, меня поразил ее возраст.

– Вы подошли к ней? Заговорили?

– Я в тот вечер перебрал, глядя, как обнимается она с Шахназаровым, поскольку представлял, что это именно моя жена, изменяющая мне с моим же другом… Тем более что в нашей прошлой семейной жизни подобное случалось, и не раз…

– Она изменяла вам?

– Конечно, изменяла. Причем бравировала этим. Она была необыкновенно привлекательной девушкой, совсем молоденькой, но умеющей вести себя с мужчинами инстинктивно умно, я бы так сказал. То есть не как дура-кокетка с набором пошловатых ужимок, а как опытная женщина, знающая себе цену. И в результате мужчины окончательно испортили ее. У нее были очень красивые номера с животными, птицами, она была на редкость талантлива, а потому ей многое давалось легко. А какая фигурка! – С закрытыми глазами он поцеловал собственную щепоть, вероятно, представляя свою изящную Пунш на арене, затянутую в сверкающее трико. – Но нужно отдать ей должное – без нее наша труппа была бы пустым местом. Вот что значит найти в грязи золотую монетку и, очистив ее, отполировав, заставить сверкать… Мужчины испортили ее, повторяю. После представления ей приносили подарки и письма, но чаще всего это были приглашения, мерзкие записочки, на которые она реагировала по-своему и корыстно…