– Господи Иисусе!

– Что происходит? – прошептал Мун. – Мне это не нравится, Барни. Мне не нравится…

Иден протянул руку, чтобы удержать дергающиеся ноги пациента, и сказал:

– Начались конвульсии.

Кокрилл невольно вздрогнул. Его разум, обычно ясный и острый, захлестнуло невероятное волнение. Он поставил эксперимент, уверенный в его безопасности, поставил на кон человеческую жизнь, – и вот теперь выходит, что он просчитался.

– Прекратите давать наркоз! Перекройте кран!

– И не даю, – пробормотал Барнс. – Поступает только кислород.

Кокрилл вытер мокрые ладони о халат, стараясь справиться с паникой, почувствовал липкую черную крупинку.

Комната закружилась в вихре зеленого и серебристого, затуманивая зрение, ум, чувства и здравый смысл, окутывая мозг мягким темным бархатом. Серебряная сталь на мгновение пронзила темноту, воткнулась, дрожа, в запятнанную кровью зеленую ткань, его собственные руки выступили из тумана, розовые и чистые после мытья, подошла Вудс, сгибаясь под тяжестью цилиндра, который она прижимала к груди, как младенца…

Кокрилл бросился на колени рядом с Барнсом, хватаясь, как сумасшедший, за краны и клапаны.

– Отключите скорее! Отключите кислород! Возьмите запасной баллон кислорода!

Когда Барнс, оттолкнув его руки, сам кинулся переключать баллоны, инспектор схватил с тележки ножницы и отковырнул внешнюю кромку черного цилиндра с белой полосой. Под нажимом стального лезвия мягкая белая краска отошла, и из-под слоя черного цвета выступил ярко-зеленый слой.

2

Углекислый газ. Баллон точно такого же размера, как и с кислородом, отличается только цветом. Газ без цвета и без запаха. На месте кислородного баллона стоял баллон с углекислым газом. Догадаться невозможно, ничто не выдавало подмены, кроме крупинки липкой черной краски на чистых ладонях на фоне хирургического халата.

Десять минут спустя Барни, запинаясь, произнес:

– Я все время думал, что даю ему кислород, а давал углекислый газ!

– Я помню, вы говорили мне, что если бы Хиггинсу давали углекислый газ вместо кислорода, картина его смерти была бы примерно такой же, – сказал Кокрилл, вытирая лоб платком. Его руки дрожали, но глаза снова блестели и рассудок работал ясно и четко. – Ну, разумеется, это асфиксия, ему не хватало воздуха.

Щеки Уильяма посветлели, конвульсии стихли, набухшие мускулы на шее расслабились, он снова начал нормально дышать. Медики стояли не шевелясь и молча смотрели то на него, то на яркую зеленую царапину на черном фоне.

– Вы тут ни при чем, – сказал Кокрилл, обращаясь к операционной сестре, изумленно застывшей над тележкой с инструментами. – Может, вы нас оставите? И пожалуйста, никому не говорите о том, что здесь случилось. Хорошо?

Все молчали, не в силах шевельнуться. Барнс так и остался сидеть, положив руку на маску, закрывавшую лицо пациента.

И тут в дверях возникла Эстер, а рядом с ней Фредерика. Эстер оглядела мертвенно-белые лица медиков, неподвижное тело на столе и неиспользованные инструменты на отодвинутой в сторону тележке и издала громкий вопль отчаяния:

– Он умер!

– Нет, дорогая, – подошла к ней Вудс. – Все хорошо, успокойся.

– Он умер! – повторила Эстер, не слыша ее, устремив взгляд на какой-то видимый только ей ужасный исход.

– Он в полном порядке, Эстер, – очнулся Барнс. – В самом деле.

– Произошла небольшая ошибка, дорогая, – мягко сказал Мун, подойдя к ней и беря ее под руку. – Но все обошлось, теперь ему ничто не угрожает.

– Ошибка? – чуть слышно переспросила Эстер.

– Кто-то случайно покрасил баллон с углекислым газом в черный цвет с белой полосой, так что его можно было принять за кислородный, – любезно пояснил Коки.

– Покрасил… углекислый газ… – Она неожиданно вздрогнула. – Инспектор Кокрилл, это вы во всем виноваты! Вы его подставили! Вы знали, что это должно случиться!

– Нет, Эстер, не знал, – невозмутимо отозвался Кокрилл. – Напротив, я был совершенно убежден, что ничего подобного не случится. Я допускал, что планируется покушение, и принял все возможные меры предосторожности.

– Инспектор спас Уильяму жизнь, Эстер, – мрачно сказал майор Мун. Невысокий, полноватый пожилой майор подошел к худому, загорелому инспектору и посмотрел ему прямо в глаза. – Вы совершили чудо, Коки, слава богу, что вы оказались в операционной!

Уильям дышал тихо и ровно; молодой человек был где-то далеко, в туманном краю, о котором не остается памяти. Эстер подошла к столу и встала рядом с ним.

– Вы очень быстро обо всем догадались, инспектор, – Вудс покачала головой. – Я увидела, как вы внезапно посмотрели на свою руку, а в следующее мгновение уже схватили гаечный ключ и открывали запасной баллон. Вы заметили на руке черную краску, а потом?..

– Я понял, что испачкался, взяв баллон, – пробурчал Коки. – Вот и все. Я ни к чему не прикасался после того, как вымыл руки. Я только помог вам установить баллон.

– И все-таки…

– И еще была сестра Бейтс.

– Сестра Бейтс? – озадаченно переспросили они хором и подошли ближе, за исключением Барни, который не мог оставить пациента.

– В убийстве сестры Бейтс меня заинтересовали два момента. В них содержался некий намек. И оба эти события произошли уже после ее смерти.

– Ее ударили два раза, – сказала Вуди. Похоже, эта мрачная подробность произвела на нее особенно сильное впечатление.

– Правильно, – подтвердил Кокрилл. – И?..

– И ее тело одели в хирургический халат, маску и сапоги.

– Совершенно верно!

Фредерика молча скручивала уголок накрахмаленного белого передника и машинально пыталась снова его разгладить. Наконец она растерянно произнесла:

– Не понимаю, как можно из этого сделать какие-то выводы.

– Если немного подумать, то выводы напрашиваются сами собой, – сказал Кокрилл. Хотя казалось, что он обращается ко всем, инспектор следил за выражением одного конкретного лица. – Самое первое – нарядить ее в хирургическую форму было либо чистое безумие, либо у убийцы имелись на то веские причины, которые заставили его рисковать.

– А может, убийца правда спятил? – сказала Фредди, по-прежнему теребя край фартука.

– Нет, – сказал Кокрил, – убийца не сумасшедший. Думаю, в определенной степени он таки одержим навязчивой идеей, но в том, что касается всего остального, он абсолютно нормальный. – Инспектор мрачно ухмыльнулся – ведь обращаясь ко всем, он одновременно обращался и к убийце. – С Хиггинсом и Уильямом хотели расправиться по одной и той же причине: убийца боялся, что они могут его разоблачить. А с сестрой Бейтс – потому, что у нее в руках оказалась весомая улика. Мы знаем, отчего она умерла, поэтому вся эта чушь с переодеванием и второй удар должны быть связаны не с убийством, а с пропавшей уликой. Очевидно, не так ли?