— Вам чего? — спрашивает она.

— Хотим на зеро поставить, — отвечаю я и захожу в квартиру.

— Эй! — восклицает она. — Ты здесь не командуй, понял? Это мой дом. А это чё за баба?

— Коллега твоя. Ты одна что ли здесь живёшь?

— Тебе-то чё!

— Послушай, Айгуль, мы здесь пробудем несколько дней. Так что лучше нам научиться ладить. Поэтому давай засунем куда подальше наши личные чувства и сосредоточимся на деле. Ты должна мне помогать, понимаешь? Нам надо большие дела делать, а не собачиться, так что покажи, где мы будем спать и сделай хотя бы чаю, пожалуйста.

Я осматриваюсь. Квартира небольшая, но чистая и даже уютная. В гостиной стоит диван, на стене висит зелёный ковёр с пёстрым орнаментом, стенка, телевизор. На полу линолеум с рисунком «под дерево».

— Ага, — усмехается она, — разбежалась. Может, ещё кормить вас три раза в день?

— А ты, — качаю я головой, — отличная хозяйка, гостеприимная. То что надо.

— Я тебя в гости не звала, — фыркает она. — Ты сам навязался. Вы вместе спать будете?

Лида теряется и вопросительно смотрит на меня…

С Лидой мы теперь коллеги, да если даже и нет, зачем кому-то давать лишнюю пищу для размышлений.

— Нет, — спокойно отвечаю я.

— У меня только одна кровать, — говорит Айгуль и проходя по коридору показывает на дверь. — Вот, здесь. И на ней вообще-то сплю я. Есть ещё диван в зале, но он не раскладной. В общем, сами думайте, что делать. Туалет и ванная здесь. Там кухня. И вот ещё комната, но она без мебели. Добро пожаловать, в общем. Надеюсь, ненадолго.

— Где ближайший гастроном? — спрашиваю я.

— Внизу, на первом этаже, — пожимает плечами Айгуль. — Вход с улицы.

— Ладно. Лида, ты пока обустраивайся, умывайся с дороги, а я сбегаю в магаз. Айгуль, дай сумку, я куплю чего-нибудь.

Я спускаюсь по лестнице и, обойдя длиннющий дом, вижу продовольственный, а за ним и хлебный. Покупаю пельмени в картонных пачках и сосиски. Синюю курицу решаю не брать, а вот яйца беру. Ещё покупаю кабачковую икру, макароны и две последние банки перловой каши с тушёнкой, а также томатную пасту, перец и соль, и пару банок сайры в масле. И грузинский чай.

В молочном отделе беру кефир со сметаной в стеклянной таре с крышечками из плотной фольги. На бутылке кефира крышечка зелёная, а на баночке сметаны просто серебристая с широкой золотистой полосой. Народ расхватывает творожные сырки с изюмом в мокрой упаковке из вощёной бумаги. Я тоже встаю в очередь. Заодно ещё и «Дружбу» возьму, пировать, так пировать.

Всего оставляю чуть больше семи рублей. Сразу видно, человек голодный, слона готов проглотить. Сейчас зайду ещё и в булочную, куплю сладкого для девчонок. Подхожу к двери и протягиваю руку, как вдруг за спиной раздаётся знакомый голос:

— Здорово, Бро.

Я резко оборачиваюсь и вижу Киргиза. Глаза пустые, на губах злая усмешка.

— Неслабо ты проголодался, как я погляжу.

27. Опять Киргиз

Ну надо же, Киргиз. Собственной персоной. Во, дела. Не могу сказать, будто так уж рад этой встрече. Если честно, то век бы мне его не видеть…

— Здорово, Киргиз, — киваю я. — Сто лет тебя не видел.

— И ещё бы столько не встречал, да? — хмыкает он.

— Нет, — улыбаюсь я, — ничего против тебя не имею. Я вообще, не злопамятный, если и было чего, всё в прошлом. Живу по принципу кто старое помянет, тому глаз вон.

— Ну и как? — участливо спрашивает он. — Получается?

— Да вроде, — пожимаю я плечами. — Не жалуюсь.

— А у меня другой принцип. Кровь за кровь, слыхал?

— Что-то слышал.

— Вот и хорошо, объяснять не придётся, — кивает Киргиз. — Так что имей в виду, зуб у меня на тебя давно наточен. Жду момента подходящего, чтобы долг отдать.

— Да что-ты, — слегка улыбаюсь я. — Вроде я тебе взаймы не давал.

— Ага, точно, не давал, — кривится он. — Брал только.

— Даже если и взял чего, так только в порядке компенсации. Так что по моим представлениям квиты мы. В общем, если хотел мне возвращать что-то, забей. Считай долг твой погашен, а что не погашено, всё прощено.

Его просто перекашивает от моих слов, но он быстро справляется и берёт себя в руки.

— Борзый ты щегол, Бро, — кивает он с усмешечкой. — Но даже на самую хитро закрученную жопу обязательно найдётся отвёртка. Ты ещё не знаешь по малолетству своему, но скоро узнаешь.

— Я много, чего знаю. Молодой, да ранний.

— Думаешь, если Цвет сказал тебя не трогать, можешь спать спокойно?

— А он сказал? — спрашиваю я.

— Не знаю, — отвечает Киргиз. — И уж точно не в одной хате с моей сестрёнкой. Ты только глаза закроешь, как она тебе шарики твои мелкие отхерачит. Чик-чирик. И тебе же в глотку засунет

— Сестрёнка боевая у тебя, — соглашаюсь я. — Родная что ли? Не особо вы похожи.

— Да, тебе знать необязательно. Запомни одно, не вздумай её и пальцем тронуть иначе уж никакая защита не поможет. Вкурил? Я за тобой слежу, понял?

— Ну, может зайдёшь тогда на обед? — спокойно спрашиваю я. — Пельмешей сварим. Выпить только нечего.

На это он ничего не отвечает и, пройдя мимо меня, толкает дверь и выходит наружу. Не оглядываясь, он идёт вдоль дома и теряется вдали, говоря поэтическим языком.

Не могу сказать, что рад этой встрече, но рано или поздно она должна была произойти. Обязательно бы произошла. Другое дело, что сейчас для неё не самое лучшее время. Тут других проблем невпроворот, но, что радует, скорее всего, он ничего в ближайшее время предпринимать не планирует, иначе зачем бы показывался мне на глаза?

Нанёс бы внезапный удар и всё. Но, поскольку напасть сейчас не может, решил хотя бы психологическое воздействие оказать. Ладно. Надо будет с ним что-то решать. Пока он на свободе или, вернее, пока он жив, угроза остаётся, причём угроза реальная и довольно серьёзная.

Если разобраться, всё из-за собаки началось… Нет, не