– Интересно, как ты это себе представляешь?

– Я буду вашим троянским конем! – с гордостью возвестил Менелай.

– О чем там у вас речь? – поинтересовался Витька.

– Менелай хочет стать конем, – объяснил я ему.

– Он верит в реинкарнацию? – удивленно приподнял бровь Витька.

– Он хочет стать троянским конем.

– Бойцы вспоминают минувшие дни, – усмехнулся Витька.

– Глупо, – обиделся Менелай. – Я предлагаю вам реальную помощь, а вы, даже не выслушав то, что я собирался сказать, отказываетесь от нее.

– Мы готовы выслушать вас, Менелай, – заверил я моего необычного собеседника, понимая, что и в самом деле все получилось как-то не очень красиво.

В конце концов, мы все трое были союзниками.

– Говоря о троянском коне, я, конечно же, выразился образно, – сказал Менелай. – И тем не менее во время визита к Одиссею я мог бы стать вашим тайным оружием, которое невозможно засечь ни одним из средств наблюдения. Я все время буду находиться рядом, а в нужный момент начну действовать.

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Вы разве не помните, как я ущипнул вашего друга за нос?

– Не думаю, что щипки за нос испугают наших противников, – с сомнением покачал головой я.

– А что, если так?

Я едва не вскрикнул, получив увесистый подзатыльник. Испугавшись повторного удара, я машинально пригнулся и только после этого подумал о том, что положение моего тела в пространстве не создаст никаких проблем для бесплотного духа, если он пожелает продолжить демонстрацию своих возможностей.

– Ты что? – удивленно посмотрел на меня Витька.

– Менелай решил продемонстрировать свое секретное оружие, – ответил я. – Называется полтергейст.

Витька мгновенно понял, о чем вел речь наш союзник.

– Итак, – Витька азартно потер ладони, – теперь нам остается только обсудить детали предстоящей операции. Назовем ее «Улисс».

– А почему не «Одиссей»? – поинтересовался я.

– Слишком прямолинейно, – ответил Витька.

Я молча пожал плечами – мне в общем-то было абсолютно без разницы, как будет называться операция, которую мы собирались осуществить. Для меня имело значение только то, сумеем ли мы добиться каких-нибудь позитивных результатов. Право слово, мне уже изрядно надоело мотаться из одного варианта реальности в другой. Конечно, это было любопытно и в какой-то степени познавательно. Но хотелось стабильности. Пусть даже только кажущейся.

– По-моему, нам придется на время отложить обсуждение операции «Улисс», – сказал Менелай. – К нам направляется гость.

Я посмотрел в ту сторону, где на скамейке сидели старушки.

– Слева, – поправил меня Менелай.

Повернув голову в противоположную сторону, я увидел милиционера, неторопливо шагающего по посыпанной гравием дорожке. Он шел в нашу сторону, и, даже если мы его совершенно не интересовали, он все равно должен был пройти мимо нас. Конечно, если он не ходил по газонам. А судя по тому, какие аккуратные были во дворе газоны, здесь ни у кого не имелось такой привычки.

У милиционера было красное, чуть оплывшее лицо, которое украшали роскошные черные усы с чуть подкрученными вверх кончиками. Усы эти делали его похожим на артиста Бориса Бабочкина в роли Чапаева из одноименного фильма братьев Васильевых.

Меня всегда настораживают люди с усами, но без бороды. При взгляде на них мне кажется, что под своими усами они прячут самодовольную ухмылку. А я терпеть не могу самодовольных людей.

Форма на милиционере была не совсем обычная. Если мне не изменяет память, я видел что-то подобное в одном из довоенных фильмов. Вместо кителя – темно-синий френч, застегнутый под самое горло и туго перетянутый портупеей. В цвет френчу были и широченные брюки галифе, заправленные в сверкающие хромовые сапоги. Фуражка у милиционера была с высокой тульей, широким козырьком и красной звездочкой вместо кокарды. Необычным было и и то, что на его плечах не было погон, только маленькие непонятные мне эмблемки в петлицах.

Когда расстояние между нами и милиционером сократилось до пяти шагов, стало ясно, что направляется он именно к нам.

Милиционер остановился прямо напротив скамейки на которой мы сидели, поправил кожаную папку на «молнии», зажатую под мышкой, и, коснувшись кончиками пальцев козырька фуражки, представился:

– Участковый милиционер старший лейтенант Сивоконь.

– Добрый день, товарищ старший лейтенант, – приветливо улыбнувшись, кивнул в ответ Витька.

Я тоже слегка наклонил голову. Я был почти уверен, что участковый с чапаевскими усами появился здесь не случайно. А если так, то, следовательно, у нас снова возникали проблемы.

– Можно взглянуть на ваши документы? – вежливо обратился к нам милиционер.

И хотя фраза была построена в вопросительной форме, было ясно, что она не подразумевала отрицательного ответа.

– Разве мы чем-нибудь нарушили закон? – поинтересовался Витька.

Улыбка, все еше остававшаяся у него на губах, сделалась напряженной.

– Пока не знаю, – едва заметно улыбнулся в ответ ему милиционер. – Но я впервые вижу вас в своем районе.

– Ну, если проблема только в этом…

Витька достал из кармана куртки красную книжечку, затянутую в целлофановую обложку, и сам с интересом посмотрел на нее так, словно видел впервые. Я испугался, что он сейчас откроет свой паспорт и начнет внимательно изучать его. Но, поборов искушение, Витька протянул паспорт милиционеру.

Участковый взял Витькин паспорт и, не открывая его, перевел взгляд на меня.

Я быстро сунул руку в карман и с облегчением улыбнулся – паспорт был на месте.

Сложив наши паспорта вместе, участковый первым открыл мой, поскольку он оказался сверху. Внимательно сверив вклеенную в паспорт фотографию с оригиналом, он приступил к детальному изучению документа. Глядя на сосредоточенное выражение лица старшего лейтенанта Сивоконя, можно было подумать, что в руках у него не обычный паспорт, а учебник по квантовой физике.

Пролистав все странички моего паспорта, участковый занялся Витькиным. Повторив процедуру сличения фотографии с оригиналом, он вновь углубился в исследование печатей и штампов, проставленных на страницах паспорта.

Все это заняло у старшего лейтенанта Сивоконя не менее десяти минут. Завершив изучение наших документов, он с явным облегчением вздохнул и с улыбкой посмотрел на нас.

Улыбка у него была нехорошая. И все же я подумал, что теперь, убедившись, что мы не серийные убийцы, находящиеся во всероссийском розыске, участковый вернет нам документы и, извинившись, удалится восвояси. Но вместо этого Сивоконь стукнул корешками сложенных вместе паспортов по открытой ладони левой руки и с укоризной произнес: