– Ну, это не нам с тобой решать, – уверенно заявил он. – На то, чтобы принимать государственные решения, у нас имеется президент.

– Так ведь президент – он тоже человек, – заметил Витька. – А человеку, как известно, свойственно ошибаться.

– Ты полегче с высказываниями-то.

Казалось бы, на этих словах, произнесенных строго и по-мужски сурово, старшему лейтенанту Сивоконю следовало бы повысить голос, он же, напротив, произнес фразу едва слышно. Да еще после этого быстро огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто, кроме нас с Витькой, его не слышал.

– А то ведь порву, к чертовой матери, эти заявления, и загремите вы у меня по полной программе, – пригрозил он Витьке.

Однако прозвучала эта угроза как-то не очень убедительно.

– Не порвешь, – с усмешкой ответил участковому Витька. – Бланки пожалеешь.

Старший лейтенант Сивоконь глянул через Витькину голову на меня. Должно быть, то, что я почти все время молчал, вселяло в участкового уверенность в моем абсолютном согласии с его предложением, и теперь он хотел, чтобы я повлиял на своего приятеля, дабы не загреметь заодно с ним на исправительные работы.

– Глупо все это, – досадливо поморщился я. – К чему эти условности, если мы можем просто тихо-мирно разойтись? Уверяю вас, товарищ старший лейтенант, дальнейшее наше общение приведет только к тому, что ситуативный узел, в создании которого мы все вместе приняли невольное участие, затянется настолько, что нам не останется ничего иного, как только разрубить его.

Старший лейтенант Сивоконь тяжело вздохнул.

– И почему мне так везет на придурков? – произнес он таким тоном, словно всерьез рассчитывал получить от одного из нас исчерпывающий ответ на свой вопрос.

– А вот это ты зря, лейтенант, – с упреком качнул головой Витька.

– Старший лейтенант, – поправил его участковый. – И не «ты», а «вы».

– А не пойти бы вам, товарищ старший лейтенант, – с ехидцей процедил сквозь плотно стиснутые зубы Витька. – Я, честно признаться, вашего брата на дух не переношу.

– Это ты о милиции? – недобро прищурился участковый.

– Нет, что ты! – протестующе взмахнул рукой Витька. – Это я об идиотах!

– Так. – Давая понять, что терпение его закончилось, старший лейтенант Сивоконь хлопнул нашими паспортами по папке. – Придется нам продолжить разговор в отделении.

Меня просто поражали самообладание участкового и его уверенность в том, что милицейская форма свято хранит его от всяческих бед и напастей. Перед ним были двое вполне дееспособных мужиков, откровенно нарывающихся на конфликт, а он даже и не думал достать пистолет из кобуры, висевшей у него на поясе.

Витька вновь посмотрел на меня через плечо.

– Пора кончать с этим, – сказал он.

Я достал из кармана куртки пистолет и направил его на участкового.

– Верните, пожалуйста, наши документы, – вежливо предложил я.

Старший лейтенант Сивоконь даже не подумал выполнять мою просьбу.

– А это уже вышка, ребята, – как будто даже с сочувствием поизнес он.

– Не думаю. – Витька выхватил у него из рук наши паспорта и сунул их себе в карман.

– Ну и что дальше? – криво усмехнулся милиционер. Ему наконец-то стало страшно, но он не желал, чтобы мы поняли это. – Вас возьмут самое большее через полчаса. Вы даже не сможете выбраться за пределы малого кольца.

– Поднимитесь, пожалуйста, на ноги, товарищ старший лейтенат, – попросил я.

На этот раз участковый не спеша, но все же исполнил то, что я ему велел.

– Теперь наклонитесь и положите руки на спинку скамейки.

Старший лейтенант Сивоконь с неохотой повиновался.

Проворно вскочив на ноги, Витька выдернул пистолет из кобуры на поясе милиционера.

– Это же табельное оружие! – с обидой воскликнул участковый.

– Ну и что? – Витька удивленно посмотрел на пистолет, который держал в руке.

– Слушайте, ребята. – Участковый, следует отдать ему должное, пытался сохранить самообладание, однако в голосе его уже отчетливо звучали умоляющие нотки. – Идите себе куда хотите. Но только оставьте мне пистолет. Я вам помочь хотел, а вы меня под статью подводите. За утерю табельного оружия мне грозит трибунал.

– А нам-то что за дело? – злорадно усмехнулся Витька.

– Верни ему пистолет, – сказал я.

– Да ты что? – недоумевающе воззрился на меня Витька.

– У него действительно могут быть из-за этого неприятности, – сказал я. – А нам второй пистолет зачем?

– Он ведь пять минут назад собирался отправить нас на фронт только за то, что мы сидели на скамейке и мирно беседовали, – с укором посмотрел на меня Витька. – И жалость у него в душе при этом даже не шевельнулась.

– Да я же для вас хотел сделать как лучше! – едва ли не с обидой воскликнул милиционер. – Вам же по пять лет светило!

– Молчи, холуй! – Витька замахнулся на участкового рукояткой пистолета. – Карточек ему премиальных захотелось.

Зная Витьку, я готов был поклясться, что он ни за что бы не ударил человека, который не мог ответить ему тем же. Однако старший лейтенант Сивоконь, похоже, не знал, что такое благородство, – заранее болезненно скривив губы, он испуганно втянул голову в плечи, ожидая неминуемого, как ему казалось, удара по затылку.

– Отдай ему пистолет, – повторил я, обращаясь к Витьке.

Витька в сердцах выругался и что было сил пнул ногой край скамейки. Злая энергетика рванула из него с такой силой, что Витьке пришлось еще и крутануться на пятках, чтобы хотя бы частично погасить ее.

– Ненавижу таких гадов! – воскликнул он, ткнув дулом пистолета в направлении покорно согнутой спины участкового. – Пока он уверен, что только у него одного в кобуре пистолет, он всех вокруг держит за быдло. А стоит заставить его поднять руки вверх, так он землю есть будет, моля о пощаде! Еще детишек, жену больную, мать старую да отца-пропойцу вспомнит, которые все разом у него на шее сидят и кушать просят!.. Есть у тебя дети, старший лейтенант?

– Двое, – едва слышно буркнул в ответ участковый.

– Вот видишь! – Довольный, что оказался прав, Витька театральным жестом раскинул руки в стороны – вот, мол, я какой. – Сколько им? – вновь обратился он к милиционеру.

– Сыну – пять лет, а дочка в следующем году в школу пойдет, – все так же тихо и мрачно ответил старший лейтенант Сивоконь.

Похоже, он уже почти смирился со своей судьбой, а потому не ожидал от этого разговора ничего хорошего.

– И что же, старший лейтенант, ты хочешь, чтобы твоего сына, когда он вырастет, какой-нибудь болван вроде тебя тоже вот так схватил на улице и отправил на бойню, которая нужна только тем, кто зарабатывает на ней деньги или политический капитал?