– Не стоило на это смотреть. – К’Кайн подхватил с трудом стоящего Аарха под руку, не давая ему упасть: собственные, пусть и гораздо менее опасные раны внезапно ожили, словно жили в унисон с раскрывшимися под разорванными повязками язвами Краеша. – Ритуалы живущих на две стороны могут быть опасны для обычных людей.

– Почему вы не в кругу волхвов, старейшина? Не стоит тратить на меня силы, они нужнее вашему собственному сыну.

– Я здесь именно потому, что он мой сын. – Голос старого оборотня был грустным, но твёрдым. – Чувства могут помешать мне, заставят дрогнуть в самый ответственный момент. Краеш не в состоянии обернуться сам, а переход под принуждением – вещь очень болезненная и хрупкая.

– Я могу чем-то помочь?

– Конечно! Именно потому я с вами! Очень прошу – не вмешивайтесь! По крайней мере, пока он не обернётся до конца! Процесс очень болезненный, мой мальчик будет кричать, а вы молоды и импульсивны. Иногда нужно просто терпеть, сжав волю в кулак. Терпеть и не вмешиваться, как бы вам этого ни хотелось. И это самое сложное, что может быть – бездействовать, когда близкому плохо.

– Я не собираюсь соваться туда, где ничего не понимаю. – Ладар смутился, глядя в понимающие глаза старого оборотня. Последнее время он только и делал, что лез в чужие дела. Тот ухмыльнулся.

– Все ваши друзья, все те, кто идёт за вами, – старейшина кивнул в сторону отряда, – они все потому и идут, что видят: вы не пройдёте мимо, если кому-то будет плохо. Это чертовски правильно – не быть равнодушным. Вот только здесь не тот случай. Даже самые мудрые из живущих на две стороны не в состоянии понять до конца процессов, которые меняют нас. Мы можем лишь чуть-чуть подтолкнуть, дать сил, направить по наиболее лёгкому из изменений, не более. Остальное мой мальчик должен сделать сам.

– Тут всё действительно сложно. – Глаза Аарха были закрыты, он внимательно изучал происходящее на своём, тонком уровне. – Насколько я вижу сейчас, когда Краеш открыт: у оборотней очень интересная энергетика. Потоки разума намного толще, но пользоваться ими сложно: они рыхлые, явно нужны в основном для накапливания силы. Узлы крови необычайные: тут явно есть нечто, позволяющее ей менять состав. Сейчас кажется, что они двойные, но это скорее из-за идущего процесса перерождения. Но самое необычное: жизнь у вас одна, и она вбирает в себя всё остальное. Обычно жизнь – низшая энергия, которую контролируют все остальные, тут же – наоборот. Она контролирует весь организм в целом, используя любые крохи энергий для своих нужд. Чертовки интересно…

Ладар замолчал, вглядываясь в видимое только ему, не замечая, каким яростным огнём вспыхнули глаза старейшины, вглядывающегося в лицо чужака, умеющего видеть что-то, недоступное обычным магам.

А Краеш преображался. Полустон-полувой прекратился, сухо щёлкнули суставы, становясь на места, шерсть прикрыла спешно наращиваемую кожу. Крупный волк торжествующе вскочил на лапы, ликующий вой пронёсся над лесом. Шумно вздохнули волхвы, опуская руки и неуверенно улыбаясь, шагнул к сыну К’Кайн, но Ладар поднял руку, привлекая внимание.

– Это ещё не всё! Не расслабляйтесь! Процесс не останавливается, его нужно тормозить!

Волчье тело продолжало увеличиваться в размерах. Спина сгорбилась, поднялась, блеснули и стали стремительно расти клыки. Волк на поляне по размеру уже превзошёл молодого бычка. Волхвы взмахивали руками, пытаясь что-нибудь сделать, но всё чаще отшатывались, уходя в сторону.

– Вот и конец. – Лицо К’Кайна побледнело, он поднял руки, и в них сверкнуло серебряное лезвие. – Прости, мальчик, но это последнее, что я могу сделать для тебя. Хаос неумолим.

– Погоди! – Голос Ладара звучал глухо, по лицу текли капли пота. – Линия разума ещё не повреждена. Я закрываю её от изменений, хотя это дьявольски сложно: сила жизни всё растёт, проникая во все сферы. Если она заменит собой поток разума – твой сын станет зверем. Вот тогда… а пока – не сдавайтесь. Просто остановите рост жизни до того, как она выпьет все энергии тела, заменив их собой.

– Как?

– Используйте силу рода! Род оберегает от изменений, стабилизируя любые процессы… вроде раковых опухолей. Здесь такое подойдёт идеально.

Волхвы вновь повернулись к замершему в муке Краешу, их движения, вначале неуверенные, обретали какой-то новый смысл… А Ладар боролся. Бездумно вмешавшись в непонятное ему, он в очередной раз встал на край, попав в центр непонятного, гибельного для непосвященных процесса. Вокруг его сознания, намертво вцепившегося в сознание друга, бушевала настоящая локальная энергетическая буря. Линии разума трещали, их мотало и дёргало из стороны в сторону. Укрепить, удержать, не дать порваться. Аарх закусил губу, не замечая, как по подбородку стекает капля чёрной крови, и смотрел закрытыми глазами на ворох магических энергий, держа их силой мысли, угадывая очередной рывок и начиная сопротивляться ему ещё до его зарождения. Постепенно всё успокаивалось. Жизнь вернулась в отведённое ей русло, зазмеились потоки крови. С некоторым опасением он снял барьеры с чужого разума. Энергия вздрогнула, помутнела, но тут же очистилась – и потекла по вновь созданному телу, контролируя его. Ладар облегчённо выдохнул и открыл глаза.

Почему-то он стоял лицом к лицу с гигантским волком, обхватив его морду руками и прижавшись своим лбом к его лбу. Весь в крови, руки были разодраны, а все оборотни жались по краям поляны, бледные и потрясённые. С трудом заставив себя разжать руки, Ладар отступил на шаг и глухо спросил:

– Краеш, ты как?

Гигантский волк глухо рыкнул, заставив воинов схватиться за оружие. Прочистил глотку, затем с трудом глухо проревел:

– Зачем?

Ладар недоумевающе пожал плечами.

– Ты мой друг.

К’Кайн подошёл, встал рядом, неуверенно опустил ладонь на лобастую голову. Голос его зазвучал глухо:

– По нашим правилам, любого, превратившегося в чудовище, нужно убить! Мой сын знал это и ждал этого. Неконтролируемое изменение… оно уничтожает человека, растворяет его в звере. И возможности обернуться назад – нет. Такое уже навсегда.

– Но он – человек! Пусть даже в теле зверя, но это твой сын! Это Краеш!

Староста кивнул.

– Волхвы смогли увидеть – ты не дал зверю уничтожить человека. Но обернуться обратно ему уже невозможно. Жить в теле зверя… зачем?

И уродливая голова с клыками, торчащими из пасти, кивнула в знак согласия.

Аарх ощутил, как в нём поднимается злость. Острая и пряная, очищающая разум. Позабыв о дипломатии и осторожности, он заговорил резко и грубо:

– Вы слишком привыкли к своей исключительности, живущие на две стороны. Приняв свою норму за эталон, вы одинаково легко презираете всех тех, кто не похож на вас: и людей, и зверей. Ну как же, вы – соль земли, вы способны выжить там, где другие гибнут! У слух у вас лучше, и силы больше… Но при этом вы живёте за счёт других! Почему-то слабые люди добились большего в науках, создали государства и народы. И вы это перенимаете у них. Звери и сильней и быстрей, они способны вести бой на инстинктах, и вы переняли их способности. Находясь посередине, вы стараетесь научиться лучшему и там и тут, но не стоит презирать тех, кто продвинулся дальше по иным путям. У меня есть подруга, Итека, Убивающая в тенях – она из каахов, ночных хищников этих мест. И она чувствует более тонко, и более… правильно, чем многие из здесь присутствующих, включая меня самого! Может, хватит кичиться своей инаковостью и попробовать стать чуточку терпимей и мягче, если на подобное способны даже самые свирепые хищники этих мест? Краеш, ты – воин! Согласись, получившееся тело подходит для грядущих битв ещё больше твоего прежнего!