меня это сделать, если я выиграю. Акулы океана, в который раз! Просто невозможно поверить.

— Ты ведь все еще юн, — неожиданно для себя улыбнулась Кристина. — Разве юности не свойственно верить в невозможное?

— Да, ничего, — кивнул Венто с напускной серьезностью. — Все останется, как было.

— Как было, — согласилась Кристина.

И он отпустил ее плечи, подталкивая к Энрике и Летиции. Почему-то сразу потянуло на дно. Венто отвернулся, принял руку Правого (или Левого?..) и с трудом выбрался в шлюпку. Кристина держалась на плаву и не двигалась. Ни туда, ни сюда.

— Кри! — нетерпеливо крикнула Летиция.

Что она сделала?.. Выбрала амбиции и правила — то, против чего всегда восставала. Отказалась от свободы и ветра — того, что всегда ее влекло.

Мама Карла... Папа Мигель... Откуда этот вечный конфликт, почему мир не может жить так, как вы? Рука об руку, что бы там ни было?

Почему мы выбираем то, что нас никогда не сделает счастливыми? Откуда это странное упрямство, стремление обмануть самих себя? А вдруг... мы на самом деле и не знаем, что есть правда, что есть счастье и думаем, что знаем, но это только мы так думаем, а на самом деле ничегошеньки нам и не известно?

Кри опомнилась, когда ее крепко схватили за запястье. Вздрогнула — это был Энрике. Он молча потянул ее к берегу. Не лицо, а лед. Что это было — когда он схватился с Венто?.. Истинное лицо или она ошиблась?

Сейчас Кристина не знала ничего. И больше всего жалела о том, что была обязана сделать выбор. Вслепую.

Летиция и Энрике отлично поладили. Никакой душевности, конечно, зато полное взаимопонимание. Деловая хватка и общие амбиции. Чего еще нужно людям. Людям Горизонтали. Им ничего больше не нужно. Это идеально. Никакой внутренний мир тут не имеет значения. Потому что они живут во внешнем. А он один и тот же.

Кристину не трогали. За что она даже, пожалуй, была признательна. Ее устроили на камне у берега, запретив даже становиться на ноги. Размотать бинты, облепленные водорослями и песком, чтоб посмотреть, что теперь под ними, смелости не хватало.

А Летиция и Энрике складывали костер. Энрике встал на колени и осторожно раздувал искру под плавником. Интересно, как они ее высекли... Лица обоих тоже словно высечены из камня. И никакой ветер им не помеха. Чтобы иметь вот такое лицо.

Искра дрожала и противилась. Но в конце концов вспыхнула.

Летиция разложила на песке документы, ради которых все это и заварилось. Проездные документы. Сможет ли «Маргари» доплыть до амаранта без них?.. Если она правда плывет за амарантом, конечно.

Они шли до самого заката по прибрежной полосе. Опасаясь ли преследования или еще почему?

Кристина не спрашивала и старалась даже не дышать, сидя на спине Энрике. Которому все было нипочем.

А эти оба знали с самого начала, что, куда и зачем.

Последние лучи заката лениво умирали на волнах.

— «Отважный» вернулся на верфь, как думаешь? — спросила Летиция, нарушая молчание.

Энрике поднялся от костра, отряхивая ладони и колени. Такой... свободный, сам того не понимающий. Собирающийся вернуться к прежней жизни. И погоне за Ветром.

— Завтра узнаем, — кивнул Энрике.

— Как?

— До рыбацкой деревни недалеко. На рассвете возьмем лодку, пересечем залив...

— И снова за Искателем? — спросила Лети.

— И снова за Искателем, — мрачно кивнул Энрике, глядя в сторону Кри отрешенно. — Пора с этим шутом покончить.

Кристина вздохнула. Как Венто и сказал — все останется, как было.

Может быть, спасение можно найти в необитаемых портах? Или хотя бы покой. Покой от этого сумасшедшего водоворота событий и обязанности принимать решения. Если жизнь такая, если каждую новую песчинку пляжа нужно покорять такой ценой...

— Кри, — позвал Энрике.

Уже стемнело. Костер играл языками огня, подбрасывая их к небу по очереди. И морской соленый воздух, этот треск, этот шелест спокойного, как полдень, прибоя, эти двое у костра, такие настоящие, знающие, что делать... И она. Потерянная. Не отсюда.

— Иди есть, — позвала Летиция. Даже не металлическим голосом.

— Есть? — эхом откликнулась Кристина.

— Жареные мидии, — пояснил Энрике.

В ноздри забрался запах маминой паэльи. И захотелось плакать. Потому что на Холме Святой Марии жизнь выглядела иначе.

— Вы... зачем заботитесь обо мне? — всхлипнула невольно Кристина.

— Ты ранен, — пожала плечами Летиция красноречиво. Потому что в ее глазах можно было прочесть, что она бы сама этого делать и не стала.

— Потому что больше некому, — внезапно усмехнулся Энрике и поднялся с песка, чтобы подойти. Выловил несколько мидий из какого-то осколка черепашьего панциря, на котором они и готовили... Положил на половину морской раковины и поднес Кристине. — Поешь.

Кристина дрожащей рукой взяла раковину. Когда они успели все это?..

— Как твои ноги? — присел Энрике рядом и критически осмотрел бинты. — Нужно промыть и перевязать.

Кристина отдернула ногу.