эти две смерти никак между собой не связаны. Но я не верю в такие совпадения. Диоген что-то замышляет. Я чувствовала это весь вечер. А когда на открытии увидела ее, поняла, что была права.

— Кого? — тихо спросил Пендергаст.

— Виолу Маскелин.

Лаура почти физически ощутила, как Пендергаст застыл у нее за спиной.

— Вы выяснили, как она там оказалась? — раздался с заднего сиденья ледяной голос.

Хейворд резко перестроилась перед огромным мусоровозом.

— Она была приглашена в последний момент занять место покойного Уичерли.

— Кто ее пригласил?

— Хранитель отдела антропологии Мензис. Хьюго Мензис.

На этот раз Пендергаст молчал совсем недолго.

— Скажите, капитан, какова программа сегодняшнего вечера? — Он, казалось, окончательно пришел в себя.

— С семи до восьми закуски и коктейли. С восьми до девяти торжественная церемония с выступлениями и перерезанием ленточки. В девять тридцать ужин.

— Скажите, открытие гробницы предполагает ее посещение?

— Естественно. И сопровождается светозвуковым шоу, которое будут транслировать по национальному телевидению.

— Светозвуковым шоу?

— Совершенно верно.

В голосе Пендергаста, еще минуту назад сонном и безразличном, теперь звучала тревога.

— Ради всего святого, капитан, поторопитесь!

Хейворд втиснулась между двумя такси, упрямо отказывавшимися ее пропустить, в результате потеряв бампер. Посмотрев в зеркало заднего вида, она увидела, как он запрыгал по асфальту, высекая снопы искр.

— Похоже, я что-то пропустил? — подал голос д’Агоста.

— Капитан Хейворд права, — ответил Пендергаст. — Это то самое «идеальное преступление», о котором говорил Диоген.

— Вы уверены?

— Слушайте меня внимательно, — продолжил Пендергаст после короткой паузы. — Я больше никогда не буду повторять то, что сейчас скажу. Много лет назад с моим братом плохо обошлись. Его подвергли — непредумышленно, но тем не менее подвергли — садистской пытке. Это была так называемая «комната ужасов», назначение которой — свести жертву с ума или довести ее до самоубийства тем, что она там увидит. И сегодня Диоген под видом хранителя Мензиса — а у меня нет сомнений, что он прикрывается именно этим именем, — собирается каким-то образом воссоздать тот кошмар, который ему пришлось пережить в детстве, на открытии гробницы. Эли Глинн считает, что Диогеном движет месть. Мой брат хочет отомстить за то зло, которое ему причинили, но в гораздо большем масштабе. А если открытие покажут по телевидению, масштаб будет поистине огромным. Вот что он планировал, а все остальное служило лишь для отвода глаз. — Пендергаст откинулся на спинку сиденья и снова замолчал.

Автомобиль свернул с Уэст-Сайд-хайвей на Семьдесят девятую улицу и полетела на восток, к музею. Впереди все казалось спокойно — не было видно ни полицейских мигалок, ни зависших над зданиями вертолетов.

«Может, еще ничего не случилось?» — с надеждой подумала Хейворд. Машина резко свернула на Колумбус-авеню, визжа шинами, промчалась по Семьдесят седьмой улице и, выскочив на подъездную аллею, остановилась перед скоплением лимузинов, такси и зрителей. От резкого торможения автомобиль развернуло боком, но Хейворд, не обратив на это внимания, выскочила из него, размахивая полицейским жетоном. Д’Агоста уже быстро шел впереди, прокладывая дорогу в толпе.

— Капитан Хейворд, полицейское управление Нью-Йорка, — кричала Лаура, следуя за ним по пятам. — Дорогу!

Люди в замешательстве расступались, а тех, кто зазевался, д’Агоста бесцеремонно убирал с пути. Через несколько секунд они уже были у бархатного ограждения. Не останавливаясь, д’Агоста оттолкнул охранника, попытавшегося загородить им дорогу. Хейворд помахала жетоном перед носом изумленного полицейского, дежурившего у входа в музей, они взбежали по покрытым ковром ступеням и оказались у массивных бронзовых дверей.

Глава 55

Нора Келли сошла с подиума, провожаемая шквалом аплодисментов, и с огромным облегчением подумала, что ее речь, похоже, имела успех. Она выступала последней, после Джорджа Эштона, мэра и Виолы Маскелин. Вскоре должно было произойти главное событие вечера — торжественное перерезание ленточки и открытие гробницы Сенефа.

К Норе подошла Виола Маскелин.

— Прекрасная речь! — одобрительно сказала она. — Вы рассказали много интересного.

— Так же как и вы.

Нора заметила, что Хьюго Мензис машет им рукой, приглашая подойти, и направилась к нему сквозь толпу. Виола последовала за ней. Мензис казался очень оживленным: лицо его раскраснелось, синие глаза сияли. В белом фраке с белой же бабочкой он удивительно напоминал импресарио. Рядом, держа его под руку, стоял мэр Нью-Йорка Саймон Шайлер, лысеющий, похожий на сову мужчина в очках, глядя на которого невозможно было представить, что это один из самых ловких и циничных политиков нашего времени. Ему предстояло выступить с короткой речью за ужином, и он уже предвкушал успех. Третьей в этой группе была темноволосая женщина с сосредоточенным лицом, сразу же выдававшим в ней жену политика.

— Нора, дорогая, ты наверняка знакома с мэром Шайлером! — радостно воскликнул Мензис. — А это миссис Шайлер. Саймон, это доктор Нора Келли, старший куратор выставки «Гробница Сенефа» и одна из наших лучших ученых. А это доктор Виола Маскелин, знаменитый британский египтолог.

— Очень рад знакомству. — Шайлер с интересом посмотрел сквозь толстые линзы очков сначала на Виолу, потом на Нору и одобрительно кивнул. — Мне очень понравилась ваша речь, мисс Маскелин. Особенно та ее часть, где вы рассказывали о взвешивании сердца после смерти. Боюсь, мое собственное сердце стало значительно тяжелее за последние несколько лет. Вот что значит заниматься политикой в таком городе, как Нью-Йорк! — Сказав это, мэр захохотал.

Нора, Виола и Мензис вежливо засмеялись, давая понять, что оценили шутку. Шайлер был известен тем, что, в отличие от многих своих знакомых, очень высоко ценил собственное остроумие. Сегодня мэр находился в особенно хорошем расположении духа, и, глядя на него, невозможно было поверить, что всего шесть недель назад он призывал отправить Коллопи в отставку. Но, в конце концов, подобные вещи не редкость в большой политике.

— Нора, — сказал Мензис, — мэр с супругой будут рады, если вы с доктором Маскелин покажете им гробницу.

— С удовольствием, — улыбнулась Виола.

— Да, конечно, — кивнула Нора. Ей был известен этот обычай: на открытии экспозиции сотрудники музея выступали в роли личных гидов VIP-гостей. И хотя мэр Шайлер не был самым высокопоставленным политиком из присутствовавших на сегодняшней церемонии, он, без сомнения, считался самым влиятельным, поскольку именно от него зависело финансирование музея. К тому же во время истории с кражей алмазов его обличающий голос звучал громче всех остальных.

— Это будет просто потрясающе! — воскликнула миссис Шайлер, но по лицу жены мэра было видно, что перспектива постоянно находиться в обществе двух молодых привлекательных гидов ее ничуть не радует.

Мензис поспешил к другим важным гостям, и Нора видела, как он пристраивал губернатора к помощнику директора музея, а сенатора от штата Нью-Йорк — к