Но вообще он предпочитал общаться со сверстниками, в кругу которых не возникало неловкого чувства, что кто-то из них привел с собой отца.

Когда лодка вернулась, Кимон уже смеялся вместе со всеми. На ужин они получили по миске густого рагу и по куску хлеба. Еда была ужасная, но на Делосе хватало фруктов и овощей, так что утром на берегу их ждало кое-что повкуснее. В кладовых под палубами, под постоянной охраной, лежали таланты серебра, взносы в казну союза. Наварх любил своих людей – и боги могли бы подтвердить это, – но это не означало, что он оставил бы мешки с серебром без присмотра.

Кимон поднял голову, когда гость, отмахнувшись от поданной гоплитом руки помощи, взобрался на палубу. Он узнал Эфиальта, и настроение испортилось. Они не были близко знакомы, но Эфиальт в его присутствии всегда вел себя так, словно Кимон его чем-то обидел. Передав миску мальчишке-поваренку, наварх направился поприветствовать гостя.

– Добро пожаловать. Мне не сказали, что ты здесь, – я бы послал за тобой раньше.

Эфиальт склонил голову перед старшим по должности, но выглядело это так, словно шея у него окоченела и, чтобы согнуть ее, потребовалось приложить немалое усилие.

– Я и в самом деле спрашивал себя, уж не пренебрегает ли мной архонт Кимон.

Стратег хотел продолжить, но Кимон опередил его:

– Здесь, на флоте, я – наварх.

Эфиальт торжествующе улыбнулся и тут же воспользовался возможностью ответить тем же.

– Раз так, то пусть будет «стратег Эфиальт».

– Вот как? Поздравляю. Так твои корабли пришли пополнить флот? Мы будем им рады.

– Да, я командую ими, – сказал Эфиальт. – От лица афинского собрания.

– Вот и хорошо, – беззаботно согласился Кимон.

Новый титул, казалось, не произвел на него впечатления, и Эфиальт почувствовал, что краснеет.

– Я просто подумал, что мне нужно больше командиров… – сказал Кимон.

Эфиальт перебил его, добавив в голос жестких, звенящих нот:

– Твои гоплиты и капитаны двух твоих триер отказались признать мои полномочия. Речь идет не о моем личном достоинстве, а о достоинстве собрания. Единственно по этой причине я вынужден подать жалобу тебе как старшему по званию.

– Понимаю.

Кимон уже оценил стоящего перед ним человека. Эфиальт не понравился ему, и поэтому он взял другой тон.

– Какое именно наказание ты требуешь применить? – спросил Кимон.

Возможно, тот, кто знал его лучше, увидел бы предупреждение в этом сдержанном тоне. Эфиальт не увидел и задумался. Он не хотел прослыть мстительным, но оскорбление было нанесено, и в этом вопросе требовалось поставить точку.

– Возможно… порка. Не более того.

Кимон остановил на нем долгий взгляд, и Эфиальт наконец понял, что зашел слишком далеко. Краска на его щеках проступила еще заметнее, но взгляд он не отвел и дерзко, с вызовом, вскинул голову.

Наварх кивнул, как будто он увидел все, что должен был.

– Что ж, твоя жалоба отклонена, стратег. У капитанов есть прямой приказ не позволять никому высаживаться на Делос без моего присутствия или, в случае моей смерти, равного командующего союзным флотом. Понятно? Ни простой капитан, ни стратег не может сойти на берег Делоса, где Дельфийский союз держит свою казну. Так что виновных в данном случае нет. И я не стану потакать твоей уязвленной гордости, делая вид, что кто-то все же виновен. Ясно?

– Я… не думаю…

– Тебе ясно, стратег? – с нажимом повторил Кимон.

Эфиальт кивнул, и его глаза заблестели.

– Вот и отлично. И коль вопрос решен, надеюсь, ты поужинаешь с нами. Свежего у нас ничего нет, но повар готовит прекрасное блюдо с ячменем, сыром и бычьими хвостами. Приглашаю присоединиться в качестве моего гостя. Уверен, всем хочется услышать последние афинские новости.

– Я б-б… – Эфиальт справился с заиканием, сделав глубокий вдох.

Кимон держался свободно и раскованно, как человек, которому легко достались богатство и власть. Такие манеры формируются поколениями и передаются с кровью. Если Кимону суждено быть его врагом, не стоит показывать это заранее. И все же вынести трапезу с этим человеком после публичного унижения он не мог.

– Я хотел бы остаться, наварх, но должен позаботиться о своих кораблях. Собрание не смогло предоставить мне полные экипажи. Может быть, ты выделишь кого-то?

По лицу Кимона промелькнуло выражение, которого Эфиальт не понял.

Наварх почти с сожалением покачал головой:

– Будет лучше, если я сам выберу их для тебя. Завтра мы выгрузим серебро и отправимся на Кипр. Пойдем под парусом и на веслах, так что это займет пару недель. За это время я подберу тебе хорошую команду. Если ты позволишь моим капитанам…

– Мне нужно всего шестьдесят человек, – отрезал Эфиальт. – И я хочу напомнить тебе о моем новом звании. Разве я обращаюсь не должным образом? С самого начала, как только я прибыл сюда, мне препятствуют, меня оскорбляют. С этим покончено! Нравится тебе мое назначение или нет, мы поговорили и я попросил шестьдесят афинян. Завтра, к концу дня, направь их на три моих корабля.

Кимон холодно посмотрел на него и кивнул:

– Как пожелаешь, стратег.

Эфиальт развернулся и направился к веревочной лестнице, чтобы спуститься в ожидавшую его лодку. Кимон обернулся к своим друзьям – Периклу, Анаксагору, Зенону и Эпиклу. Все они наблюдали за происходящим с изумлением, а поскольку находились на открытой палубе, то не могли притвориться, будто ничего не слышали.

Кимон покачал головой и, возвратившись к ним, взял свою миску. Еда застыла, и ему пришлось отламывать кусок.

– Если ты позволишь капитанам посылать кого им заблагорассудится, – сказал Перикл, – то он получит худших, самых ленивых, воров и забияк.

– Да, – согласился Кимон. – Я пытался это объяснить. Но наш друг был не в том настроении, чтобы слушать.

31

Не было случая, чтобы вид идущего под парусами флота оставлял Перикла равнодушным. Едва поднимался легкий ветерок, как паруса взмывали на мачту, словно гуси. Гоплиты расхаживали по палубе в сияющих бронзовых доспехах. Скорость, блеск, радость – все, как он любил. В то утро, далеко к югу от Делоса, испортить настроение мог только вид кораблей Эфиальта. Новоиспеченный афинский стратег, получив в свое распоряжение шестьдесят человек и посадив их на скамьи, посчитал это своей победой и поднял паруса. Но все получилось так, как и предсказал Перикл, знавший флот гораздо лучше. У половины капитанов альянса были на примете буяны, задиры и выпивохи, нарушавшие дисциплину и раздражавшие остальных. Разумеется, капитаны поспешили избавиться именно от худших, от балласта.

Результат проявился уже в первый день. Военным кораблям Эфиальта требовались опытные люди для подготовки необученных экипажей. Вышло же так, что они тащились в хвосте флота,