Я выглянул в окно. На гномоне тень падала к двенадцатичасовой отметке. Заберу Каю с тренировки и навещу Рису, как и обещал.

Во внутреннем дворике ратуши рыженькая бестия ловко металась между строем увальней, раздавая пинки и подсечки, ловко скользя между копий и небрежно отводя тычки мечом.

Я помахал рукой, подходя ближе, и она, отвесив прощальный шлепок последнему противнику, обратила ко мне раскрасневшую мордашку.

— Когда тело красивейшее оружие, а ножки словно идеальные ножны, — придумал я на ходу комплимент.

— Нормальный заход, — оценила Кая, — а знаешь, что оружие не будет другом, а вот друг может стать оружием.

— Аха, — сказал я, улыбаясь, — а еще хорошо иметь оружие, но не нуждаться в нём, чем нуждаться, но не иметь.

— С такими «меткими» выражениями, — поддела меня Кая, — во френдзону-то и попадают. Уйдут они и без возврата, года пригодные к разврату!

— Сила героя в его невинности, — принял я оскорбленный вид.

— Ох, — закатила глазки Аисаки, — мы не заслуживаем такого героя!

— Взгляда на тебя хватит, чтобы забыть о всех недостатках остальных, — польстил я.

— Любишь меня только глазами, — жалобно сказала Кая и коварно добавила, — но взгляд-то при этом твёрдый-же, да?

— Десять стальных големов из десяти, — подтвердил я, не моргнув взглядом. — Пойдешь со мной грамоту Рисе вручать? В восемь лет сходить в боевой поход не каждому герою удалось.

— Разумеется, — тотчас согласилась она, — я вот тут ночью вдруг подумала одну вещь.

Я мудро промолчал. Когда девушка думает одну вещь — это может быть что угодно. От попытки научиться игре на укулеле до купания в фонтане верхом на бонгурунгу. А это, та еще натуральная дикая свинья со скверным характером, зубастая и кусачая.

— Если ты просто рассказывал истории нам, и я получила единичку интеллекта, что будет если мы займемся этим самым?

Кая взглянула серьезно, хотя смешинки пульсируя в глубине её глаз, выдавали легкомысленность вопроса.

— Через годик узнаем, — я был невозмутим, — у меня было всего лишь одно сердце, и оно давно стало игрушкой в чьих-то ловких, умелых ручках.

Глава 40

Занятия для начинающих авантюристов вели обычно за зданием, во внутреннем дворике. Но зимой, хотя и в Самуре зима — понятие относительное, молодежь не морозили. Была учебная комната, с большой аспидной доской из сланцевой пластинки, закрашенной в зеленый цвет. Писали на ней обычным мелом: благо добра этого было рядом с горами Самура завались. Умельцы варили даже цветной мел, смешивая рассыпной кальцит с мареной или войдой. Эти растения, из которых делали краску, существовали и в этом мире. Краску перемешивали с рыбным клеем, формовали и продавали непризнанным гениям из уличных художников или желающим облагородить интерьер дома, двора. Продукция на любителя, но некий спрос существовал.

Бумагу делали в графстве Лавулина, рядом с Самуром, там у графа была бумажная мельница. Стоила она недешево, но десять листов выдавало в начале обучения гильдия. Считалось основы в такой формат влезут, а там, если дальше монстры не сожрут, подработка позволяла монеты на бумагу при желании выделить. Знаю, что Кая даже рисовала в своих конспектах. В реальном средневековье человек писал свои заметки, мысли в купленной книге, настолько бумага ценилась. Это в музее вы увидите средневековую книгу с чистыми полями. На самом деле, попав в гости и разреши вам хозяин взглянуть на свою коллекцию, вы непременно обнаружите на листе, среди разукрашенного рукописного текста и художественных миниатюр — каракули владельца. По типу: «вчера с корешами метали с крепостной стены барсука из баллисты, было весело.»

В Тритикаме была гильдия либрариев: переписчиков, изготовителей книг. Проводя параллели с современной Землей, книга была по стоимости и по статусу дороже айфона. Конспекты Каи, у самого Джерка записей было на порядок меньше, можно было продать по цене небольшого домика. Другое дело, сама Аисаки о таком бы даже не подумала.

Перед вручением грамоты Рисе мы заглянули в кабинет к Килтилу. Встретил он меня и Каю приветливо, с новым наместником гильдия за пару дней уже неплохо наварилась на заданиях. Про участие Рисы в походе он знал: событие уникальное, есть исторические факты героев-детей из числа Создателей, принимавших участие в боях и походах. Но это боги мира и сравнивать с местными некорректно. На мой неискушенный взгляд, раз этот мир был создан, как игровой вариант у какой-то цивилизации, просто персонажа таким создавали: фича такая, а не баг. Может у Создателей это игра была с 18+, однако, если была функция реального отображения, кто-то пользовался инфантильной внешностью, воплощая себя в персонажа с детской внешностью. Но за рулем или отыгрывал от первого лица, всё равно взрослый индивидуум. Не допустил бы Создателькомнадзор детишек в такой мир.

Так вот, в гильдии собирались устроить торжественный обед в честь Рисы, но моя грамота как признание заслуг котировалась выше, потому Килтил, уже подготовленный Саитаной к моему появлению и лекции, изъявил только желание тоже присутствовать.

— Было бы оскорблением не пригласить главу гильдии, шан Килтил, — выразился я.

— Надеюсь, ваша милость, еще не раз заглянет нам на окормление знаниями новичков, — хитро сказал Килтил.

Вот ведь жук! Было бы чему их учить еще такому юнцу как я… хотя… пару фокусов Джерк должен выдать.

Мы ввалились на занятия новичков, будто орки в набеге. Такое сравнение пришло на ум, потому что в классе было четыре субтильных ученика на трех известнейших авантюристов этого округа. Сразу подавили авторитетом и мощью, но ненадолго: я как сказал, что грамоту Рисе буду вручать, она начала тихонько повизгивать, шально блестеть глазками, ерзать за скамьей, слюнки пускать — редкое зрелище. Весь авторитет и мощь растеклись при виде такой милоты.

Сура Чариара, полу-ученик, работник гильдии, как старшая вела занятия, передавая свои небогатые знания. Она с некоторым ошеломлением смотрела на меня, не понимая — вот я еще ладно, как-то извернулся, охмурил принцессу, стал наместником. Набрал авантюристов, побил барона. Деревню зачистил, ну ок, значит даже талантлив. Но как, из какой-то девочки за неделю, героя вырастил — такое было для неё ненормальным. Мне кажется, я даже увидел слезинку, блеснувшую в её глазах.

А слезы я не люблю.