но „после объединения“ они говорили „лишь одна“» [64]. В своем письме к Святому Льву, он апеллирует, в частности, к Римскому Папе Юлию, Римскому Папе Феликсу, Святому Григорию Чудотворцу, Святому Григорию Назианзину, Святому Василию, Аттику и Святому Проклу. Конечно, он не апеллировал к ним безоговорочно, как должно быть теперь замечено, он допускал, что они могут ошибаться, и возможно, ошиблись в своих выражениях, но даже из того, что было сказано, ясно, что против него не могло быть единого мнения, как это теперь принято понимать. Также несомненно, что, хотя слово «природа» применяется к человечеству Христа Святым Амвросием, Святым Григорием Назианзиным и другими, в целом, оно по какой-то причине не употребляется предыдущими Отцами, так, Святой Афанасий использует слова «человечество», «плоть», «человек», «устроение» там, где бы более поздний автор использовал слово «природа», и то же истинно относительно Святого Хилария [65]. Подобным же образом, Афанасьевский Символ веры, написанный, как предполагается, примерно за двадцать лет до этого апеллирования к нему Евтихия, не содержит слово «природа». И многое можно было бы сказать о правдоподобности защиты, которую Евтихий, по-видимому, создал для своего учения, опираясь на историю и документы Церкви.

6

Далее Евтихий заявил о сердечном признании им декретов Соборов в Никее и Эфесе, а его сподвижники апеллировали к последнему из этих Соборов и к предшествующим Отцам, доказывая, что ничего не может быть добавлено в Символ веры. «Я, — он говорит Святому Льву, — даже от своих старцев так понял, и с самого детства так был наставлен, как и священный Вселенский Собор в Никее из трехсот восемнадцати весьма уважаемых Епископов, который установил веру, которую священный Собор в Эфесе поддержал и определил снова как единственную веру; и я никогда не понимал ее иначе, только как правильную, или только как истинную предписанную ортодоксальную веру». Он говорит на Latrocinium: «Когда я объявил, что моя вера соответствует решению Никейского Собора, подтверждена в Эфесе, они потребовали, чтобы я добавил ней несколько слов, и я, опасаясь действовать вопреки Декретам первого Собора в Эфесе и Никейского Собора, предлагаю, чтобы ваш священный Собор ознакомился с ними, так как я готов подчиниться тому, что вы одобрите» [66]. Диоскор ставит вопрос более твердо: «Мы слышали, — он говорит, — что этот Собор» в Эфесе, «постановил, что, если кто-либо утверждает или высказывает мнение о чем-либо, или поднимают какой-либо вопрос после установления Символа веры, ранее сформулированного» в Никее, «он должен быть осужден» [67]. Примечательно, что Собор Эфеса, который установил это правило, сам санкционировал Theotocos[242], дополнение к букве первоначальной веры, возможно, более значительное, чем любое другое до или после него.

7

Далее Евтихий апеллировал к Священному Писанию и отрицал, что там признается у нашего Господа человеческая природа; и эта апелляция обязала его впоследствии отказаться от безусловного согласия с Собором и Отцами, хотя он так уверенно заявлял об этом в другое время. Против него было выдвинуто то, что Никейский Собор сам ввел небиблейские термины в Символ веры. «Я никогда не находил в Священном Писании, — сказал он, по словам одного из Священников, который был отправлен к нему, — что есть две природы». Я отвечал, что «никакого единосущия (Homoüsion[243] Никеи) также не найдено в Священном Писании, но только у Святых Отцов, которые хорошо понимали Писание и верно толковали его» [68]. Поэтому, в другой раз о нем сообщили, что «он заявил о своей готовности согласиться с Исповеданием Веры, сделанным Святыми Отцами Соборов Никеи и Эфеса, и он берет на себя обязательство присоединиться к их интерпретации. Однако если у них был какой-нибудь случайный промах или ошибка в каких-либо высказываниях, которые они сделали, он их не порицал бы и не принимал бы, но только исследовал бы Священное Писание, как более верное, чем толкования его Отцами; что после Воплощения Бога Слова … он поклонялся одной Природе … что доктрина, что наш Господь Иисус Христос из Двух Природ лично соединенных, это то, что он узнал из толкований Святых Отцов; он также не принимал, если что-либо читал у некоторых авторов, [иного] содержания, потому что Священное Писание, как он говорил, было лучше, чем учение Отцов» [69]. Эта апелляция к Священному Писанию напомнит нам то, что недавно было сказано относительно школы Феодора в истории Несторианства, а также требования ариан к Святому Авиту Вьеннскому перед королем готов [70]. Это также было характерной чертой ереси в предшествующий период. Святой Хиларий приводит ряд примеров из истории Маркела, Фотина, Савелия, Монтана и Манеса, затем он добавляет: «Они все апеллируют к Священному Писанию без смысла Священного Писания и исповедуют веру без веры» [71].

8

Latrocinium, тем не менее, тиранизируемый Диоскором в деле Святого Флавиана, безусловно, оправдал Евтихия и принял его учение канонически и, как кажется, с совершенным почтением, хотя изменения на Халкидонском Соборе и последующие изменения на Востоке делают вопросом малозначимым это их решение. Акты Константинопольского Собора были прочитаны Отцам Latrocinium; когда они дошли до той части, где Евсевий, Епископ из Дорилеи, обвинитель Евтихия, спросил его, признал ли он Две Природы после Воплощения и единосущность по плоти, отцы прервали чтения: «Долой Евсевия; сожгите его; сожгите его живьем; разрежьте его надвое; как он разделял, так пусть и он сам разделится» [72]. По-видимому, Собор был единодушен, за исключением легатов Римского Папы, в том, чтобы принять Евтихия; более полное решение трудно себе вообразить.

Правда, все сохранившееся ныне число подписей — сто восемь, и оно может показаться ничтожным по сравнению более чем с тысячей Престолов на Востоке; но присутствие на Соборах всегда носило представительский характер. Всего Престолов Востока и Запада было около восемнадцати сотен, однако же, Второй Вселенский Собор посетили только полторы сотни, что есть лишь двенадцатая часть от всего количества; Третий Собор посетили около двух сотен или девятая часть; Никейский Собор насчитывал триста восемнадцать епископов. Кроме того, когда мы просматриваем имена подписавшихся под Синодальным решением, мы находим, что заблуждение или неправильное представление, или пристрастность, к которой это великое преступление должно быть отнесено, не было каким-то частным явлением, но повсеместным грехом Епископов в каждом Патриархате и каждой школе Востока. Три из четырех патриархов поддерживали ересиарха, а четвертый сомневался. Из них Домн, Патриарх Антиохии, и Ювеналий, Епископ Иерусалима, оправдали его на основании признания им веры Никеи и Эфеса. Домн был человеком честным, с чистейшим характером и последователем Святого Евсевия, но непостоянным в данном случае и неблагоразумным на прежних ступенях своей карьеры. Диоскор, вспыльчивый и безнравственный человек, каким