137 - В русской транскрипции обычно используется имя «Игнатий».

138 - Леонардо да Винчи, Бенвенуто Челлини, Рафаэль работали во Франции по приглашению Франциска I.

139 - Франсуа Рабле написал свой знаменитый роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» в 1532 году.

140 - Как уже говорилось выше, позиция Франциска I в отношении протестантов была изменчивой. Когда силы католической реакции наложили запрет на сочинение сестры короля, Маргариты Наваррской (это не королева Марго, а французская писательница-гуманистка), Франциск I встал на защиту реформаторов. Но когда на французские города обрушился шквал гугенотских листовок, в которых поносились идеи католического богослужения, одну из которых, по легенде, король нашел у себя под дверью, его позиция резко изменилась. Начались массовые аресты и казни. Лидер реформации Жан Кальвин покинул Францию. Заодно король запретил в стране книгопечатание.

141 - «Обет на Монмартре», событие, ставшее фактическим началом общества иезуитов, состоялся 15 августа 1534 г. В этот день в часовне на Монмартре Игнасио Лойола и шестеро его товарищей: Петр Фавр, Франциск Ксаверий, Диего Лаинес, Альфонсо Салмерон, Николас Бобадилья и Симон Родригес, приняли обеты целомудрия, бедности и миссионерства в святой земле. Самым старшим из последователей Игнасио было по двадцать восемь. Самому младшему – всего девятнадцать. Самому Лойоле было сорок три года.

142 - Франциск Ксаверий поистине выдающаяся личность. Он сумел найти подход к индусам, китайцам и японцам. Его работы по практике миссионерства открыли путь в Азию огромному количеству священников. Не будь он иезуитом, я бы написала про него отдельный роман.

143 - Надеюсь, читатель понимает, что никакого брата Августина и никакого креста Игнатия Лойолы в природе не существовало;) Во всяком случае, прогрессивное сообщество о них никогда не слышало.

Девятый сон Келли

То, что должно было закончиться кошмаром, закончилось еще большим кошмаром. Дома Апони не обнаружила своей шкатулки с драгоценностями. Когда она рискнула заикнуться об этом дяде Сеуоти, он прошипел, что за все те беды, которые она навлекла на его Дом, потеря шкатулки – это совершенно бесплатно. Для нее. То есть она еще и должна осталась.

Единственной, кого несостоявшийся брак Апони с Вичаше сделал счастливой, была Литонья. Она порхала на своих кривых ногах по двору и около, и каждому встречному, захлебываясь от восторга, рассказывала, что Апони проклята Суачиасами. Какой еще может быть причина того, что боги отказали достопочтенному Вичаше в браке с молодой девушкой? Конечно, они просто хотели защитить его от проклятия в доме.

Удивительно устроены люди. Апони всегда казалось, что никто не обращает на нее внимания. Оказывается, все заметили, как синеглазый Суачиас на четырехногом демоне разговаривал с Апони у тела отца. Тогда он ее и сглазил. Лучше бы из своей божественной палки застрелил. Оказывается, зоркие глаза заметили, как синеглазый Суачиас, единственный, который не излился в женщин селения, лапал Апони на празднике. Люди судачили, что синеглазый – не самый главный, но самый хитрый и опасный из Суачиасов. Вот же Апони не повезло навлечь на себя его внимание!

Вэнона в полный голос, так, чтобы приживалка-племянница слышала, рассуждала, что единственный способ смыть проклятие с Дома – кровь.

Апони думала, что ей было страшно там, у храма.

Нет, там было терпимо.

Страшно было теперь.

Она представляла, как Матхотоп, на которого взглянуть страшно, вольет в нее зелье забвения, и она уйдет следом за отцом. Люди говорили, что судьба тех, кого отдавали богу Суа, была завидна. Но почему-то Апони ее не хотела. Не помогало даже то, что она бесконечно повторяла: женщина должна быть покорна судьбе. Да она согласна, согласна быть покорной судьбе. Судьба у нее просто непокорная какая-то…

Самым ужасным во всем этом ужасе было то, что Шиай больше не появлялся.

Конечно, кому нужна девушка, которую прокляли Суачиасы? Никому не нужна. Не то что старшей женой. Или младшей. Её теперь, наверное, даже во вдовий дом не пустят. Даже рабы, которых в доме дяди Сеуоти было всего пять, сторонились Апони, будто могли заразиться от нее проклятием. Спать ее выгнали под навес, выделив самую старую циновку.

Глядя на звездное небо, которое освещала тонкая Чиа, Апони думала, что во всем этом кошмаре есть кое-что хорошее. Дядя Сеуоти перестал зажимать ее по углам и пускать сальные шуточки в ее адрес.

И от Вичаше она избавилась.

Как знать, какая судьба хуже: молодой уйти следом за отцом или прожить долгую жизнь под старым, вонючим казначеем? Если бы Апони предложили выбор, она бы задумалась. Но выбора ей не предоставили.

Более того, утром Литонья принесла весть, что в селение снова приехали Суачиасы. И среди них синеглазый. И он спрашивал про Апони.

Апони закрыла голову руками, будто это могло что-то исправить и от чего-то ее защитить.

А потом пришел мальчик-служка от храма и сказал, что ей необходимо явиться к старшему жрецу Матхотопу. Апони должна прийти на скалу. Ту самую, под которой был погребен ее отец.

Вэнона, которая стала свидетельницей разговора, а она повсюду совала свой нос, злорадно ухмыльнулась и сказала, чтобы Апони сняла свои украшения. Всё равно они ей больше не потребуются. А ее родным пригодятся. Апони сдержала вопрос о том, какое отношение Вэнона имеет к ее родным. Но украшения сняла. Только перед тем, как идти на скалу, попросила заглянуть к ее родительскому дому. Служка важно поморщился, но согласился. Апони вытащила из тайника тунху, которую ей подарил Шиай, и сережки – первый подарок отца. Мамы посоветовали спрятать самое дорогое, перед тем как уходить. Теперь Апони их надела. Всю дорогу она сжимала в кулачке тунху и шептала молитву.

Служка довел ее до тропинки на вершину скалы и сказал, что ему подниматься не велено. Апони поднималась на неверных ногах, и кривые ветви норовили зацепить старенькое покрывало, которое дали вчера взамен промокшего.

Скала жреца открылась внезапно. Только она продиралась сквозь заросли, и вдруг перед ней открытое пространство. Вверху скала была вытоптана. Лишь по краям зеленела трава и низкие кустарнички с розовыми цветками. Будто в насмешку, они испускали дурманяще медовый аромат. Матхотоп стоял почти на краю, к Апони спиной.

– Подойди ближе, – сказал он, не поворачиваясь, наверное, услышав, как она поднималась вверх.

Апони подошла. Внизу, среди паутины туманных облаков, открывался бескрайний зеленый простор. У самых ног, изгибаясь, журчала быстрая речка. Крики далеких птиц нарушали тишину.

– Правда, красиво? – неожиданно спросил Матхотоп, будто он был не жрец, а обычный человек, а она – не проклятая, а просто девушка.