когда ребенку исполняется 13 лет. – Прим. пер.) все закончилось тем, что мы устроили две вечеринки, потому что не было той вселенной, в которой мои родители могли находиться вместе в одной комнате. Все это побуждало меня уехать куда глаза глядят, поэтому в 16 лет я поступил в Сиракузский университет».

Это была ужасная ошибка.

«Я был слишком молод, – продолжает Аарон. – Через две недели я недоумевал: о чем, черт возьми, я думал? Это совершенно другая страна, несмотря на то, что мы говорим на одном языке». Аарон вернулся в Калифорнию, нашел работу, был волонтером в гуманитарной организации Habitat for Humanity и влюбился в градостроительство. Мальчик родом из разрушенного дома, посвятил свою жизнь строительству домов. Он поступил в колледж Беркли, затем в аспирантуру Массачусетского технологического института, а позднее, потрясенный трагедией 11 сентября, переехал в Нью-Йорк, чтобы помогать восстанавливать город.

Но на самом деле он хотел стать отцом. «Я хотел исправить всю эту нестабильность стабильностью», – говорит он. После нескольких попыток серьезных отношений в возрасте 33-х лет он познакомился со своей будущей женой Хизер, работником местного кредитного учреждения. Четыре года спустя они поженились; она забеременела во время их медового месяца. Их сын Боди родился в последнюю неделю августа. Аарон назвал это событие высшей точкой своей жизни.

Низшую точку он пережил девять месяцев спустя.

«История странным образом начинается утром, – вспоминает он. – Шел дождь. В город приехал мой друг из Лос-Анджелеса. Наша няня, которую мы делили с другой семьей, жившей наверху, что мне совсем не нравилось, опаздывала. Она была беременна. Она была моделью и немного дивой. Она пришла и сказала, что муж потребовал, чтобы она бросила работу. Я посмотрел на нее и подумал: мне следует сейчас же сказать: «Проваливай на хрен со своим дерьмом». Но я опаздывал на встречу с другом. Я знал, что не смогу этого сделать, не поговорив с Хизер, поэтому я прыгнул в такси».

Его день так никогда и не наладился. Дождь продолжался. Жена работала допоздна. Компания по недвижимости, партнером которой был Аарон, закрывала крупную сделку. В 17:30 он написал няне, что немного опаздывает, и нырнул в метро. Как только он вышел на поверхность, позвонила няня.

«Она никогда не звонит, – рассказывает он. – И она кричала, что Боди не просыпается. Это то, чего боятся все родители. Я побежал так быстро, как не бегал 20 лет».

К тому времени, когда он прибыл в свой квартал, его сердце колотилось так сильно, что он боялся, что у него будет сердечный приступ. Он повернул за угол и увидел машину скорой помощи, а затем спасателя с его девятимесячным сыном. «И я закричал: “ЧТО ПРОИСХОДИТ?” Спасатель отвечает: “Мы спустили его вниз. Мы даем ему кислород. Мы едем в Бруклинскую больницу”. А я такой: “Какого хрена вы идете в Бруклинскую больницу, если в двух кварталах отсюда есть отделение неотложной помощи?” – “Там они с этим не справятся”, – ответил спасатель».

Скорая помощь с Боди уехала. Аарон сел во вторую машину скорой помощи и последовал за ним. «Теперь я понимаю, что это был, возможно, самый страшный кошмар из возможных. Я пытаюсь убедить себя в том, что он получает всю необходимую помощь. Может, он чем-то подавился, но с ним все будет в порядке. Потом внезапно, когда его скорая помощь проезжала по Бруклинскому мосту, я заметил, что на ней больше не горят проблесковые маячки. Вот тогда я все и понял».

Боди Фэрфакс Коффман был объявлен мертвым в 19:00 в последний четверг мая – в день, когда ему исполнилось девять месяцев. «Мои ноги просто подкосились, – рассказывает Аарон. – Я упал на пол и протяжно завыл: “НЕЕЕЕЕТ!”» Мы отмечали все основные вехи его развития. Моя жена – отлично печет. В тот день должно было быть три четверти торта».

Эта история облетела все таблоиды Нью-Йорка. Дело стало предметом многочисленных полицейских расследований; никаких обвинений предъявлено не было. Смерть была сочтена несчастным случаем. Аарон был в ярости на няню («Я хотел ее убить».), но Хизер убедила его подавить свою враждебность. По большей части, он был просто опустошен.

«Я думал: “Этого просто не может быть”. Я знаю, что мои трудности – ничто по сравнению с тем, что происходит со многими другими детьми. Но у меня было тяжелое детство, я прожил непростую взрослую жизнь. Хизер потеряла отца в результате инсульта, когда ей было 25 лет. И я действительно верил, что Вселенная позаботится о нас сейчас. Я не мог поверить, что это происходит», – говорит он.

То, что последовало за этим, было для Аарона самым болезненным из его многочисленных тяжелых жизненных трансформаций.

Самая большая эмоция, с которой он боролся – это печаль.

К этому событию он приурочил несколько ритуалов. Он не брился целый год; каждый день в течение этого года он носил любимый цвет Боди – синий; он вытатуировал себе на предплечье большую букву «Б». «Мне было нужно, чтобы моя память о нем была физической, – отмечает Аарон. – Я часто закатываю рукава, и мне хотелось иметь напоминание о нем каждый день. Татуировка голубая, как глаза Боди».

Он оставил себе реликвию: «По совету другого потерявшего ребенка родителя, я сохранил его нестиранную одежду. Я хотел сохранить его запах».

Что он оставил в прошлом? Удовольствие каждый день толкать перед собой коляску; фотографировать.

Как он структурировал свое время? По типу песочницы. «На работе нам обоим сказали взять столько времени, сколько нам нужно. В первые дни мы не хотели выходить из квартиры. Иногда я заходил в его детскую и просто ложился на коврик. Но в принципе нам было нечего делать. В один из дней у нас была назначена встреча с детективом на 11:30, но в десять он ее отменил. Хизер просто начала рыдать: “Что же нам сегодня делать? Чем нам заполнить все это время?”»

Какие творческие привычки у него появились? «Мой друг подарил мне красивую стеклянную банку с набором карточек и сказал: “Каждый раз, когда ты о нем думаешь, просто запиши свою мысль или воспоминание, сверни эту карточку и положи в банку”. На секунду я погружался в состояние полного счастья, и это было замечательно».

Была ли его трансформация связана с переездом? «Мы отменили переезд. До переезда в новую квартиру оставалось три недели. В кои-то веки мы могли бы жить в менее стесненных условиях. Но мы все отменили, потому что должны были остаться здесь. Мне необходимо было каждый день лежать на его коврике; на этом коврике я спал. Просто находиться в его комнате было настоящим утешением».

И наконец, как же он написал свою новую историю?

«Мы начали сразу же, – вспоминает Аарон. – Боди умер