виднелись алые вспышки — так атаковал Серебряный ант.

Перевертышей было много. Слишком много. Больше, чем я помнила по Ленхарду. У меня ведь… получится?

— Пожалуй, здесь я и сам справлюсь, — Теофас наконец перевел взгляд на меня. — А ты вернешься в храм под защиту Ферта и богов, посидишь рядом с Клео.

Я даже посмеяться над предложением не успела, как мы камнем рухнули вниз, в ту самую дыру в крыше храма, которая, к сожалению, куда-то успела исчезнуть. Поэтому приземлились мы вместе с очередным камнепадом.

— Я только починил, — сказал с упреком Ферт.

Полное имя Ферхавен, возраст около тридцати, графский титул и южный надел в вечном пользовании, что было совсем недурно для сына обычной веи. Его императрица стремилась уничтожить с особенность ожесточенностью, но мальчик приглянулся матери-драконице. Сколько бы на него ни совершалось покушений, ребенок оставался в эпицентре взрывов, пожаров и прочих покушений без единой царапины. А что уж у него сталось с головой после пережитого, никто не интересовался.

— Уж прости брат, — Теофас бестрепетно ткнул Ферта в плечо, изрядно пошатнув того вместе с самооценкой. — Пригляди за моей супругой. Война — дело для мужиков, а бабы должны…

Он помялся, подыскивая слова.

— Вышивать крестиком, — ехидно подсказала Клео.

Она отлеживалась в кресле, вытянув тонкие ножки и положив руки на живот.

— И это говорит мужик, который отправил жену в Ленхард, — инертно согласился с ней Ферт.

Теофас, вместо того чтобы разрыдаться от чувства вины, расхохотался, а после вдруг резко дернул меня к себе, и жадно поцеловал. Это было жарко и откровенно, и очень не вовремя, но я приникла к Тео изо всех сил, стремясь вжаться покрепче. Пусть теперь попробует улететь без меня!

А после он с силой толкнул меня в руки Ферту и взмыл вверх, одновременно покрываясь тонкой пленкой магического огня. Спустя миг храм буквально шатнуло от рокота императорской магии, накрывшей город.

Я бросилась за ним, одновременно воплощая слабые крылья, больше похожие на карандашную зарисовку, но Ферт с неожиданной для него силой поймал меня на подлете. После к нему присоединилась и Клео. Но угомонить меня удалось только когда я случайно задела ее локтем, и тут же притихла, опасаясь навредить плоду. Или разумнее будет сказать плодам? Драконят-то двое.

— Перестаньте, принцесса, — Ферт с силой усадил меня в соседнее с Клео кресло. — Сила императора велика.

— Императорская печать разбита, — сказала напряженно, потерев виски от накатившей головной боли. — Силой он только город сжечь может, а без печати, ему придется…

Я не договорила, поскольку с трудом представляла, что именно ему придется. Выслеживать перевертышей по одному? Даже звучит глупо. Но и сжечь весь город целиком Теофас не решится, он всегда относился к веям и драдерам с добротой. Не говоря уже о том, что восстанавливать город придется тоже ему — вместе с промышленно-магическими центрами и редчайшими мастерскими.

— Гипнос действует и на перевертышей, — тихо сказала Клео.

Она вымученно улыбнулась мне, но морщинка у нее на переносице не разгладилась и бледность не ушла. Клео было страшно, она отвечала не только за себя, аура драконят полыхала алой рябью. Переборов идущую короткими приступами боль, я подошла к ней, присела у ног и положила руку на маленький живот.

— Сильные драконята, мальчик и девочка. Положи руку сюда… Да, вот так, и держи, драконята любят тепло и успокаиваются.

Храм содрогнулся снова, и теперь морщинка беспокойства залегла на межбровье Ферта, потому что храм содрогнулся снизу.

— Ферхе на нижнем храме, — пояснил он, поймав мой обеспокоенный взгляд. — Но вдвоем они слишком сильны. Есть риск, что они вырвут…

Стену буквально смыло волной огня. Автоматически сместившись, я бросилась куда-то между огнем и Клео, едва ли осознавая, что пламя такой силы убьет нас обеих. Но Клео была беременна, а Ферт, даже если и был проявленным драконом, похоже, не имел атакующей силы, как большинство храмовников.

С трудом выплела щит, питая его темным потоком. Светлая магия бьет, темная действует исподволь, улиточка хорошо меня выучила. Лекции по темной магии, которые когда-то казались мне опасным баловством, спасали мне жизнь. Спасали прямо сейчас.

— Все еще жива… — императрица усмехнулась, разглядывая наше трио в защитных позах. — Ничего, это легко исправить.

Ее волосы словно живые рвались вверх, свиваясь в единое полотно, полыхающее аурой, когда-то сияющий взгляд сделался пронзительным и черным, платье бешено завивалось вокруг колен.

— Почему? Почему вы меня так ненавидите?

Императрица искренне рассмеялась.

— Мне дела до тебя нет, глупышка Эльене, ты просто способ пробить брешь в его защите. Этого ублюдка даже темный источник не берет. Уж как я его не морила, выскальзывает из рук ужом, не зря говорят, что дети Истинных рождаются солнцем целованные, но я смогла. Смогу. С твоей смертью, с дырой в груди после источника, он не выживет.

Похоже, кратковременный плен плохо повлиял на императрицу, и та начала заговариваться. Но едва я открыла рот, чтобы сообщить ей об этом, в голове мелькнуло смутное воспоминание о Тахуле. Если Истинной императора была Тахула, то…

— Теофас не ваш сын?!

Где-то за спиной судорожно выдохнула Клео.

— Догадалась… — алые губы раздвинулись в злой кошачьей улыбке. — Ты всегда была умной. Тупой, как все Истинные, но все равно умной. Вас так приятно было мучить, пока вы тыкались слепыми котятами, не понимая, что происходит.

— Я не понимаю, это из-за трона? Но ведь трон и так был у вас! Какую власть вы хотели получить, что не побоялись взять чужое дитя?

— Что ты знаешь о власти, глупая девчонка?

Ее звали Ношвайле. Красивое старинное имя ей дал отец, и она десять лет радовалась ему, пока не поняла, что является просто еще одним сокровищем рода Ферхе. Движимым имуществом, которое надлежит выгодно вложить, а после жить на проценты.

Отец своих амбиций не скрывал.

— Ты станешь императрицей.

Император был старше ее на добрый десяток лет, но в драконьих годах такая разница была сущей малостью. Она видела его в Академии еще в те дни, когда он был принцем. Он был настолько хорош собой, что на него было не грех обернуться, но, к ее удивлению, сердце даже не екнуло.

Ее бестолковое сердце екало в присутствии молодого анта, привезенного двоюродной сестрой отца после развода. Ант приходился ей не то семиюродным братом, не то семиюродным племянником, и степень их