суммы заказа, с чего, кстати, живёт весьма недурно, имея также на своём содержании льготные клиники для скорейшего выздоровления сотрудников, которых они называют «причинятелями». Но это ещё полбеды. Изменениям подверглись услуги местной церкви: теперь туда идут для того чтобы совершить добро над специальными «ангелами» – монахами обученными испытывать чувство бесконечной благодарности за милостыню, похвалы и раскаяние прихожан. Система, понятно, усиливает положительные эмоции и отправляет их обратно благодетелям, а монахи после отдают церкви немалый процент с барыша. А поскольку отдать процент с раскаяния довольно сложно, то вы можете понять, в каком направлении двигаются местная религия и мораль... Продолжать, или и так всё ясно?

- Дальше. – Мерлин вздохнул. – Что там по «Обратимой судьбе»?

- Как и предполагалось, возможность вернуться в выбранную точку прошлого и начать жизнь с неё, сделав в определённым момент другой выбор, сама по себе не является ни плохой, ни хорошей. Проблема в том, что она используется постоянно. Испытуемые поначалу считали возможность темпорального шифта чуть ли не панацеей, поэтому использовали её везде, где надо и где не надо, а под конец полностью разочаровывались, начиная подозревать саму жизнь в заговоре против себя, либо возвращаясь к моменту рождения, чтобы забыть всё, начав жизнь с абсолютно чистого листа. То есть, фактически, в этом моменте мы частично повторили эксперимент «Сансара». Тесты мы, ясное дело, гоняли на ускорении один к ста тысячам, иначе…

- Да ясно, ясно. – Мерлин раздражённо помахал рукой. – А что там, кстати, с обессмерчиванием?

- Да ничего нового. Бессмертие для личности – нормальная штука, если, конечно, не используется во вред. А вот бессмертие для группы – тут начинаются проблемы: избранные тут же становятся объектом остракизма, поклонения или сами начинают считать себя избранными, и, как следствие... Ну, вы знаете, что потом бывает.

- А бессмертие для всех сразу?

- Если отбросить проблему остановки общества в развитии, то и без этого возникают довольно неприятные коллизии. Если бессмертны все абсолютно, то все моральные каркасы тут же начинают расплываться: убить нельзя, но можно бесконечно подвергать мучениям, угнетать и тому подобное. К тому же разрушаются основы экономических взаимосвязей: бессмертным не нужна пища или лекарства, поэтому их тяжелее контролировать. Возникают новые виды общественных благ, за которые ведётся конкуренция, тем более жестокая, что стоящие во главе общества правители также обдают смещёнными моральными границами. Ну, вот, например: запрет на посещение особых рекреационных зон, вроде парков, пляжей и горных заповедников – там всё только для элиты – или запрет иметь детей... кстати, добавлю, что в обществе, где никто не умирает вопрос перенаселения остаётся открытым. Все наказания сводятся к определённому сроку в мучильнях, откуда, как правило, выходят частично или полностью повредившись рассудком.

- А этот ваш... как его... Возврат?

- Да, я понял, о чём вы. Нишевый опыт «Возвращение», суть которого сводилась к тому, что в обществе, где каждый бессмертен, всегда есть возможность нажать условную кнопку и возродиться в некоей исходной точке. Так, собственно, и делают там все преступники: накосячат, а потом сбрасываются к нулю. Сразу же возникает дисбаланс между теми, кто чего-то в жизни достиг и держится за накопленные блага и теми, кто обнуляется при каждом удобном случае. Если в точке возрождения, к тому же, создать для всех равные начальные условия, то будет та же фигня, что и с рождением заново.

- Отдел коррекции?

- Да, спасибо. – Пожилой полный колдун с пышной бородой и мощными щеками пыхнул трубкой и, не поднимаясь с кресла, пошелестел бумагами. – Простое снижение агрессии приводит к тому, что общество превращается в студень: никто ни к чему не стремится. Усиление доброжелательности – прекрасный катализатор кровавых войн за права угнетённых. Ради добра люди готовы убивать с гораздо большим рвением, нежели ради зла: и приятнее и совести спокойнее. Подавление животных инстинктов даёт определённый положительный эффект, однако же, большую часть общества ввергает в апатию, поскольку исчезает то, что мы называем «потребности-водители»: инстинкты самосохранения и размножения. Стимулировать их – вообще не вариант. В общем, если прямо не вмешиваться в паттерны мышления, то мы имеем либо общество состоящее из вялых слизней, либо общество гиперактивных психопатов. Подробнее: смотрите доклады с двести второго по двести тридцатый.

- А что скажет Отдел Внезапных Факторов?

- Ничего хорошего. – Бруне, не отрываясь от книги, горько хихикнул. – Общество способно объединиться, сплотившись на фоне внешней угрозы, но лишь на непродолжительное время. Либо угроза будет устранена и всё вернётся на круги своя, либо угроза станет просто фоном, к которому все начнут приспосабливаться, либо у всех поедет крыша. Мозг человеческий не может постоянно находиться в состоянии стресса: либо будет нивелирован сам фактор стресса, либо психика. Так устроен человек: даже за два дня до конца света он будет торговаться за пирожок на полустанке. И, предвосхищая ваш вопрос о проекте «Абсолютный помощник», хочу угостить присутствующих короткой презентацией.

С этими словами Бруне провёл рукой над видеокристаллом, и в центре зала, на высоте метров пяти, появилась объёмная проекция.

Расширилась проекция, заискрилась, развернулась во всю мощь свою псионическую, и вот нет уже ни зала, ни колдунов в креслах, а есть чёрный жупан с заплатами кожаными на локтях, сапоги кирзовые от которых дёгтем за весту прёт, и торчит из тех сапог в тот жупан завёрнутый Шлёпа Стромп –денщик, да не чей-нибудь, а самого генерала Кутюги, победителя Мразов и Гразов, единственного в мире полного кавалера Триединого Креста с Золотыми венками и Бриллиантовыми Оливками, в бою ратном, а не в салоне столичном звание генеральское получившего, да из рук самого Императорского Величества, и присовокуплён был к званию генеральскому чин графский – неслыханное дело!

Стоит Шлёпа, папироску смолит, да думу думает: генерал, вот, к примеру сказать, спит, уставший от докладов и подвигов ратных, а ему, денщику Шлёпе, дремать тут, в каморке своей у звонка, провод от которого в генеральские покои тянется. И не злой по натуре человек генерал Кутюга, а проспишь звонок, или, там, в отхожее место выйдешь в неурочное время – розгами тебя по всей спине, да так, что кожа месяц слазит. Грустно сидеть, скучно, кошки на душе скребут, но только не сегодня. Потому как явился третьего дня к Шлёпе заезжий колдун, и сделал подарок: говорит, мол, ежели скажешь себе под руку желание какое, то тут же всё и сбудется.

Боязно с колдовством связываться – не