– Это правильно. – Староста приосанился. – И скажу вам так, робяты, лучше, чем у нас, места вы не найдёте. Моё слово для районного тутуки кое-что значит, и если проставитесь хорошо, поспособствую вам. По вам сразу видно, вы люди правильные, раз нашему доброму кагану служите.

– Благодарствуем, – склонил я голову. – Осмотримся и тогда уже решим.

– Осмотритесь, конечно, как же без этого. А пока скажите, что в мире творится, воины? Слышал, войска кагана очередную славную победу одержали?

Меня чуть на смех не разобрало, а Гордей не удержался и всё же прыснул.

– Да как сказать, победа была, но мы были вынуждены отступить. Однако на следующий год пойдём снова и добьём штангордцев. У вас как, есть желающие в войско кагана записаться?

– Нет. – Гершвин Скотс горделиво приподнял подбородок. – Наш городок освобождён от воинской повинности по ходатайству районного тутуки Соломона Пыцапа. В нашем городке не абы кто живёт, и наше дело – войско кормить, а не служить в нём. Мы скотины много выращиваем, огородничаем, бортничаем, рыбу ловим и засаливаем. Нам за это почёт и уважение от мудрого Соломона Пыцапа.

– Понимаю. – Мой кивок означал согласие, и теперь я в самом деле понимал, куда мы попали.

– Курицы! – вновь выкрикнул староста. – Накрывайте на стол!

– Идём, хозяин, идём! – Две стройные девчонки, как две капли воды похожие друг на друга, выметнулись с кухни и сноровисто накрыли на стол.

Мы спокойно ели и вели разговор, а я уже прикидывал, как бы сказать старосте, что мы не остаёмся на ночёвку. Нужен был благовидный предлог, но я его не находил. Тем более что на улице смеркалось, вновь зарядил холодный осенний дождь, и было бы странным, если бы мы покинули дом Скотса.

Тем временем к старосте зашли гости, трое мужиков. Насколько я понял, таких же, как и староста, справных работяг, и Скотс выставил на стол баклагу самогона.

– Выпьем, – он разлил в кружки всем присутствующим вонючую жидкость, – за наше благословенное житье, и возблагодарим кагана Каима, да будет ему всегда хорошо и весело, за нашу долю.

Все дружно выпили, хекнули и закусили. После чего староста заметил, что наши кружки так и стоят нетронутыми, и спросил:

– А вы чего не пьёте? Брезгуете или за кагана выпить не хотите?

– Мы совсем не пьём.

– За кагана Каима пьют все! – выкрикнул один из горожан.

– Да! Пейте! – поддержали его остальные.

– Нет, мы не пьём.

Староста уставился на нас подозрительным взглядом и, подтягивая к себе со стола не малых размеров тесак, которым разделывал мясо, произнёс:

– Подозрительные вы ребятки, а ну, покажите документ проездной с печатью армейской. Нас на мякине не проведёшь, порядок знаем.

«Поздно ты спохватился».

– Гордей, бей предателей! – выкрикнул я и, рванув из ножен иби, вогнал его в руку старосты.

Тот взвыл, резко потянул руку на себя и раскроил припечатанную к столешнице ладонь пополам. А я продолжал. Не давая остальным ублюдкам опомниться, схватил тяжёлую глиняную баклагу с самогоном и впечатал её в лоб ближайшего гостя. Сосуд разбился, вонючая жидкость разлетелась вокруг, и гость отвалился к бревенчатой стене. А мне пришлось броситься на помощь Гордею, который схватился с другим предателем своего народа. Вскочив на лавку, где мы сидели, ногой ударил здоровенного мужика, который одолевал Родана, и попал удачно, в висок. Вряд ли убил, но вырубил точно.

Пока разбирались с этими противниками, один из гостей с криками выскочил на улицу. Мы помчались за ним следом и чуть не напоролись на вилы пятерых работников, которые наступали со двора. Шавки! Пропадите вы пропадом, твари! Ненавижу вас! Захлопнули входную дверь, накинули на неё два засова и вернулись в дом. Что делать? Окна всего два, да и те – узкие щели, не выскочишь. Обложили нас, холопы рахские. Единственное, что утешало, – добили эту гниду, старосту Скотса, и гостей его. Нечего ублюдкам и предателям одним с нами воздухом дышать.

– Ребята! – С кухни выглянула одна из девчонок. – Бегите! Скорее! Местные вас не пощадят!

– Как? – повернулся я к ней.

– А с собой возьмёте? – Соплюшка уставилась на нас.

– Да, – с моей стороны короткий резкий кивок.

– Гая! – позвала девчонка сестру и взбежала на лестницу. – Бегом за мной!

Прежде чем последовать за девчушкой, я выхватил совком из печи несколько угольев и метнул на пол. Разлитый самогон полыхнул мгновенно, и мы с Гордеем побежали за девчонками на второй этаж дома. Поднялись на крышу, и я выглянул в слуховое окно. Возле дома собиралась толпа местных жителей с вилами, косами, дротиками и дрекольем. Они пытались выбить дверь, но, видимо, покойный староста делал всё на совесть, и пока у них ничего не получалось.

– Быстрей! – поторопила девчонка и, направившись в дальний угол чердака, указала на кусок дранки. – Поднимайте.

Приподняли кусок крыши – староста готовил пути для бегства – и выбрались на смежную с домом крышу коровника. Было слышно, как внизу возятся и подают голос телята, почуявшие запах гари из человеческого жилья. Жалко скотинку, не успеют животных выпустить, но надо бежать дальше. По покатой крыше сарая мы спустились уже за двором и оказались в огороде. Дальше спуск к реке, и мы бегом рванули в низину, остановившись уже у земляного городского вала.

Оглянувшись, мы с Гордеем увидели горящий дом городского старосты и суетящихся вокруг него людей. Да, полыхает знатно, и такой пожар даже усилившийся дождь не остановит.

– Горите, сволочи. Дождётесь, предатели, мы ещё вернёмся, – еле слышно прошептал я и, обернувшись к соплюхам, застывшим в ожидании, спросил: – Вы с нами или есть где пересидеть?

– Нет. – Обе замотали головой. – Некуда нам идти, одни на белом свете.

– Тогда с нами. Как в Кривую балку лучше выйти, знаете?

– Да, – откликнулась одна. – Меня Скотс на покосы туда брал. Это вдоль реки вверх. Там дорога для своих только, а потом от лимана влево забирать надо.

– Пошли, – махнул я рукой и сквозь мокрый высокий бурьян первым направился за пределы поганого городишки.

До стоянки нашего отряда добирались несколько часов, по дождю, ночью, земля на тропинках осклизлая, колдобины, рытвины, так что добрались только за полночь. Мы ладно, а девчонок было жаль, в чём были, в том и выскочили. Хотя по дороге мы отдали им свои плащи.

В общем, пока добрели, всё на свете помянул недобрыми словами. Хорошо ещё, что нас Курбат на подходе учуял, приказал развести костры и ещё один кожаный тент на кольях растянуть. Ночь переночевали и уже поутру, когда мы с Гордеем рассказали о городке Банзугоне и его жителях, решили возвращаться в Норгенгорд, пока из крепостицы Естугир за нами погоня не вышла. Естугир недалеко, но время, думаю, пока есть.

Пока позавтракали, пока собрались, пока девчонок определили, дело к полудню. Дождь прекратился, выглянуло солнышко, мы запрыгнули на лошадей и тронулись в дорогу. До границы дней десять, путь не близкий.