избежать больших проблем. Но Кати осталась стоять на месте, будто ее ботинки намертво примерзли к земле. Разумеется, она узнала эту машину, да и как не узнать? Последний месяц Герберт только и говорил, что о своей «красавице», каждый вечер расписывал ее невероятные достоинства, лошадиные силы и обивку салона. Каждый вечер Кати наблюдала в окно спектакль, как Герберт, возвращаясь с работы, вместо того чтобы сразу подниматься в квартиру, еще полчаса ходит вокруг машины, стучит по колесу или протирает стекла тряпкой. И лицо его при этом светится так, что не нужно никакого фонаря… Какого лешего он здесь делает? Сегодня же у него выходной – день, который он проводит, валяясь перед телевизором в спальне.

Джулия сразу заметила, как переменилось лицо Кати.

– Что-то не так?

Кати торопливо кивнула.

– Я знаю, чья это машина. Это мой… – Она не смогла сказать «отчим». – Это приятель моей матери.

– И что? Он приехал за тобой?

– Нет. Не знаю… Он работает на свалке.

Джулия помрачнела лицом и выругалась.

Герберт, заметив активистов, прибавил скорость – не иначе как решил таким образом их припугнуть. Выходка была как раз в его духе – мелочная и подлая, хорошо хоть ему хватило ума нажать на клаксон. Джулия, а вслед за ней и Кати, попятились от обочины. Мелькнула мысль, что, может, все обойдется, что Герберт просто проедет мимо и не заметит, но глупо было полагаться на удачу.

Герберт и в самом деле проскочил мимо, но, не проехав и десяти метров, резко затормозил, а затем дал задний ход. Из-под колес полетели комья мерзлой земли. Машина остановилась прямо напротив Кати, и из бокового окна на нее вытаращился недоотчим с таким красным лицом, будто он только что выбрался из парилки. Отвратительное зрелище.

– Черт… – выдохнула Кати, едва удержавшись от того, чтобы схватить Джулию за руку.

Стекло плавно поползло вниз, но еще до того, как окно открылось хотя бы на три пальца, послышался голос Герберта.

– Катинка?! Какого хрена?! Что… Кто все эти люди? Что ты здесь делаешь?! – Он не кричал, а громко хрипел, словно ему не хватало воздуха.

– Я… – Кати не нашлась что сказать. Казалось бы, вот он – потрясающий шанс дать отпор этому самовлюбленному дураку, а Кати могла лишь переминаться с ноги на ногу. Зато слова нашлись у Джулии.

– Эй, эй, полегче, – сказала она, выступая вперед и заслоняя Кати плечом. – Что за тон, папаша?

Герберт громко и часто засопел, и с каждой секундой его лицо становилось все пунцовее. Оно уже сравнялось цветом с его машиной.

– Папаша? Дамочка, ты кто вообще такая? Что тут, черт возьми, происходит?

Он завозился с ремнем безопасности – расстегнуть замок удалось не с первого раза, – а затем выскочил из машины, оставив дверь нараспашку. Кати заметила, что у него дрожат руки, но не поняла, от гнева и ярости или же Герберт чем-то напуган. В отличие от него Джулия прямо-таки излучала спокойствие и уверенность: плечи расправлены, руки на поясе, подбородок вверх. Это был неприкрытый вызов. Она смерила Герберта взглядом и хмыкнула.

– Меня зовут Джулия Папильон. Я председатель некоммерческой общественной организации «Спасем лес!» и…

– Чего-чего? – перебил ее Герберт. – Какой еще организации? Зеленые, что ли?

– Не совсем. Цели нашей организации…

– Да плевать я хотел на ваши цели. – Герберт снова не дал ей договорить. – Что вы тут учудили? И что тут делает моя…

Он глянул на Кати и брезгливо поморщился. Похоже, он и сам не определился, как ему ее называть и кем она ему приходится. Сестра его сына, но для него самого – совершенно чужой человек.

– Здесь проходит акция против неконтролируемого расширения свалки, – пустилась в объяснения Джулия, но тут же и спохватилась: – А вы, как я поняла, там работаете?

– Да, я… – Герберт несколько растерялся, но потом тряхнул головой. – Какая, к черту, разница, где я работаю?

– Вот и славно, – оскалилась Джулия. – Значит, вы и передадите наши требования вашему руководству. Список не очень большой, полагаю, вы справитесь.

От подобной наглости Герберт лишился дара речи. Джулия победно ухмыльнулась, но не тут-то было. Ценой нечеловеческих усилий Герберт смог взять себя в руки.

– Что сделаю?! – просипел он.

– Передадите наши требования вашему руководству, – повторила Джулия. – Там все просто. Первым пунктом – незамедлительная консервация свалки, для оценки экологической…

– Да пошла ты в жопу! – взорвался Герберт. – Совсем охренела? С какого хрена я должен что-то передавать руководству?

– Ну, зачем так грубо? – изумилась Джулия. – Разве вас не беспокоит резкое ухудшение экологической обстановки, вызванное хозяйственной деятельностью…

– С хрена ли? Все, что меня беспокоит, так это то, что эта пигалица связалась с какими-то недоумками, а у меня из-за этого могут быть проблемы. На все остальное плевал я с высокой колокольни.

А поскольку слов ему показалось недостаточно, Герберт громко и смачно сплюнул себе под ноги.

К ним уже начали подтягиваться другие активисты, а вместе с ними и доктор Салазар. Вид у всех был озадаченный и хмурый, парни, хоть и выглядели хлюпиками, подтянулись, чтобы казаться и выше, и шире в плечах. Конечно, Герберт все равно выглядел крепче любого из них – случись драка, ни у парней, ни у Салазара не было бы шансов. Только Герберт стоял тут в одиночку, а против него выстроилось восемь человек. Герберт, конечно, был дураком, но не идиотом, чтобы идти против толпы, даже такой маленькой.

– Всё, – выдохнул он. – Нет времени у меня с вами лясы точить. У меня настоящие дела есть. Ты!

Он указал пальцем на Кати, и, пусть до нее не дотронулся, она вся дернулась, как от электрического разряда.

– Живо в машину. Потом поговорим. Здесь, как я погляжу, слишком много советчиков. Проклятье! Ведь знал, что когда-нибудь ты подложишь свинью!

– Никуда она с вами не поедет, – резко сказала Джулия. Лицо ее потемнело. – С чего это вы ей указываете?

Но этим Герберта было не прошибить. Он скорее бы съел собственную шапку, чем позволил себе отступить перед какой-то девицей. Разумеется, на Кати ему было плевать. Все, что его беспокоило, – это то, что ее участие в акции могло обернуться проблемами на работе. А пойти на такое Герберт никак не мог – в конце концов, он ведь должен выплачивать кредит за машину.

– Я ей указываю? Ха! Хочу и указываю. До тех пор, пока она живет в моем доме, ест еду и одевается в шмотки, купленные на мои деньги, – я устанавливаю правила!

У Кати аж глаза на лоб полезли – такой подлости она не ожидала. А что