Этот странный кулон, который по какой-то необъяснимой причине вселяет в меня страх, висит на простой золотой цепочке.

– Возможно, наступит день, – говорит императрица, – когда тебе тоже придется снять любые другие украшения, чтобы надеть это ожерелье и терпеть то, что оно тебе дает. Я желаю, чтобы этот день не наступал как можно дольше, потому что носить ожерелье императрицы нелегко. Именно из-за него я сегодня выгляжу такой больной.

Я знала, что это неспроста! Мне хватило одного взгляда на эту странную каплю крови, чтобы увидеть – в ней неуловимая магия. Непонятная сила, которая становится врагом человека, обреченного ей служить.

– Это случается нечасто, но в году бывают особые дни, когда это украшение причиняет мне боль. Император носит кольцо, которое доставляет ему столько же мучений. Эти древние реликвии, кольцо Барта и ожерелье Лайтблут, созданные для первой императорской четы Кинипетской Империи, укрепляют нашу власть. Но их ношение требует жертв.

Я слушаю ее слова с возрастающим ужасом. Внезапно мне становится ясно, почему Испе́р так боится своей будущей роли. Его преследует не страх перед властью или великой задачей, а скорее ужас, связанный с этими украшениями. Он не хочет носить кольцо!

Мне ни за что и никогда не хочется надевать это ожерелье. Но, судя по всему, ни один император Кинипетской Империи не может позволить себе обойтись без магического эффекта этих украшений.

– Я знаю, – продолжает императрица, – что ты очень много значишь для моего сына. Может быть, однажды он захочет прогнать тебя, чтобы избавить от этого бремени. Я абсолютно честна с тобой, Клэри. Я верю своему сыну, он сделает все возможное, чтобы тебе никогда не пришлось носить ожерелье императрицы. Но заклинаю тебя: не слушай его. Останься рядом с ним, когда для него настанет время надеть кольцо императора. Помоги ему выдержать власть, как я помогаю своему мужу пережить темные дни.

Не знаю, хочу ли обещать ей то, о чем она меня просит. Я никогда не планировала становиться императрицей. Не хочу покидать Амберлинг. Я хочу остаться собой.

– Тебе не нужно мне отвечать, – говорит она. – Ты пока не можешь оценить масштаб моего желания. Мне просто хотелось рассказать тебе об этом вовремя, чтобы, когда придет время, ты вспомнила об этом. Вот! Если хочешь, я оставлю тебе эту скромную серебряную цепочку, которая дарила мне утешение во время моего обучения. Она приносила мне счастье, а теперь я хочу, чтобы она принесла счастье и тебе. Потому что твое счастье – счастье моего первенца.

Серебряная цепочка с черным камнем понравилась мне сразу. Поэтому я киваю и с готовностью опускаю голову, когда она наступает на мое платье и застегивает цепочку на моей шее. То есть я думаю, что она наступит на мое платье, но едва ее миниатюрная бальная туфелька приближается, ткань будто начинает жить своей собственной жизнью и подол отлетает в сторону, словно его поднял легкий ветерок. Хотелось бы и мне овладеть этим заклинанием!

– Очень красиво! – говорит императрица, глядя на меня в зеркало. – И не беспокойся о платье. Оно магическим образом уклоняется от любого, кто его носит, иначе с таким количеством ткани в нем было бы невозможно ходить. А эту петлю можно надевать на запястье, когда идешь или танцуешь.

Она показывает мне петельку, которая позволяет приподнять юбку так, чтобы, по крайней мере теоретически, я могла идти, не спотыкаясь, и просит меня следовать за ней к двери. Я робко пробую сделать шаг и, к моей огромной радости, у меня все получается: ткань ниспадает совершенно естественно, но всегда так, что я не наступаю на него.

– Теперь все, что тебе нужно сделать, – это научиться смотреть вперед, а не идти, уткнувшись носом в землю.

Императрица шутит, но при этом тяжело дышит. Заметив мой тревожный взгляд, она качает головой:

– Это только сегодня. В полночь наваждение пройдет. Чуть меньше трех часов – и я буду в порядке.

Мы покидаем ее личные покои и вместе шагаем в сторону бального зала, провожаемые взглядами множества слуг в роскошных ливреях. Я насчитываю пятьдесят четыре лакея, пока мы добираемся до входа в зал, и все они смотрят на меня, как на привидение. Прекрасное, но жуткое.

Бальный зал, в который мы входим, обладает измерениями, которые я не могу ни уловить, ни постичь. Я не вижу конца, только золото, блеск и теплые огни везде, куда бы ни бросила взгляд. Однако мне не приходится долго рассматривать красоту этого зала, потому что движение в зале внезапно прекращается. Внимание гостей бала вдруг сосредоточивается исключительно на мне: я – новость, меня следует изучить, потому что именно о будущей невесте наследного принца будут говорить и сплетничать в этом городе ближайшие несколько недель.

Императрица замечает мое смущение и ободряюще улыбается. Когда у меня возникает соблазн снова уставиться в пол, она демонстративно поднимает подбородок, и я следую ее примеру, готовая к тому, что ждет меня впереди: я должна сделать следующие шаги, доверяя магии своего платья, надеясь, что все то огромное количество ткани, что пошло на него, вовремя отлетит от моих бальных туфель. Грудь вперед, плечи назад, голову вверх – я следую инструкциям, которые в десятилетнем возрасте изучала в школе для высокопоставленных дочерей, когда, к моему большому раздражению, нас заставляли носить на головах огромные стопки книг. Что ж, теперь эта ерунда, по крайней мере, окупается.

Я напрягаю все свое тело, чтобы войти по ужасному коридору в зал, однако недооценивая, сколько времени требуется, чтобы глашатай у входа произнес полное имя императрицы. Против череды почтенных, витиеватых и непонятных обозначений мой друг Випольд – настоящий сирота, а меня оглашают как леди Клэри Фарнфли, дочь Короля-Призрака и дитя из пепла, то есть крайне скромно.

Наконец наступает тишина, и вот оно: красная дорожка указывает мне путь в центр зала, я вдруг живо представляю себе, как в последний раз упала перед собравшейся толпой – на лестнице в свадебном платье. Я определенно могу повторить тот трюк, только на этот раз аудитория будет более требовательна, а реальность сложнее. Уже вижу, как лечу на мраморный пол, завернутая в тысячу слоев ткани сказочного платья принцессы с белыми, как лебеди, помпонами.

И все же я делаю свои первые робкие шаги и вижу, как кто-то, кто раньше стоял рядом с креслом императора, установленном на возвышении, спрыгивает по ступенькам, чтобы броситься мне навстречу. Легкими шагами, которые отличаются от медленной и грациозной поступи, с которой мы с императрицей продвигаемся вперед, Испе́р приближается к нам и радостно берет меня за руку. При этом он всем своим видом ужасно напоминает вселенскую мечту маленькой девочки о самом статном принце всех времен.

Я никогда еще не видела его одетым таким образом: в высоких сапогах и бело-золотом праздничном мундире, увешанном многочисленными орденами и блестящим оружием. К счастью, я знаю его достаточно хорошо, чтобы не потерять сознание от благоговения. К тому же его взгляд подсказывает мне не воспринимать это благородное мероприятие слишком серьезно и расслабиться, что я и делаю, едва он касается своей рукой моих пальцев.