гончаров и живописи — в качестве образцов. Посовещавшись с дедушкой, набрали в подарки мужикам китайской водки байцзю марки Маотай. Напоследок выбрали несколько цветастых китайских масок — буду завешивать ими чердак, для контраста с африканскими. Для любимого себя дедушка выбрал шелковый галстук. Прямо из магазина отправились в аэропорт. Не знаю, как остальных, но меня немного потряхивало от нетерпения — очень хочется домой!

Эпилог

Попрощавшись с олимпиадниками-соотечественниками в аэропорту, пообещали друг другу увидеться завтра на торжественном приеме (куда без него!) в Токийском, и мы с дедом отправились на Шочику — там состоится пресс-конференция. Нужно успокаивать ребят — маскот жив, здоров, и благополучно вернулся в Японию с победой.

На студии работа, как всегда, кипела — снимается третий сезон «зачарованных», поэтому в павильоне, куда я, не удержавшись, заглянул, встретили Людмилу — она сопровождает Алексея Ивановича Булдакова, прямо сейчас на фоне декораций толкающего воодушевляющую речь демонической массовке из четырех десятков человек. Для сериала — более чем нормально, я считаю.

— Ёжик! — Обрадованно прошептала (чтобы не мешать съемкам) Люда и бросилась меня обнимать. Чмокнув в щечку, поведала: — Ну ты даешь! Мы тут даже испугаться не успели!

Аккуратно похлопав соседку по спине, аккуратно отстранился, осмотрел женщину и вынес вердикт:

— Все еще скелет, но выглядишь лучше!

— Накрасилась просто! — Поскромничала явно довольная новой должностью Людмила.

Цвет ее лица вернулся к привычно-румяному, в глазах играли веселые искорки, а офисный юбочный костюм ей очень к лицу, равно как и стильная сумочка с простым «конским хвостом» на голове.

— Вылитая бизнес-леди! — Отвесил я еще комплимент и спросил: — Нормально? Справляешься? Просьбы-жалобы-пожелания?

— Все хорошо! — С улыбкой покачала она головой: — Наладила рабочее взаимодействие с Гоки-саном и советскими… Как ты их называешь? «Дронами»? — Хихикнула.

— Дроны, да! — Хохотнул я: — Не как что-то плохое или унизительное, а как высшая возможная похвала — специалист, по профессиональным навыкам подобный специально сконструированному под это дело роботу!

— Хитро! — Оценила ментальную гимнастику Люда.

— Ладно, я еще забегу к вам вечером, с подарками, — Засобирался я: — Нужно на камеры лицом поторговать, народ успокоить.

— Это правильно, в телевизоре настоящий вой стоял, а в крупных городах — массовые молебны за твое здоровье, — Поделилась новостями Люда.

— Серьезно?! — Охренел я от второго пункта.

— Трогательно, не находишь? — Хихикнула женщина.

— Трогательно! — С улыбкой признал я.

Что это, как не искренняя всенародная любовь?

С журналистами разобрались за жалких полтора часа. Уже к вечернему выпуску новостей эфирная сетка забьется моей стоической рожей, признающейся в отсутствии претензий к китайцам и кающейся, что так подставил ребят. Похвалился успехами — четвертью новой книжки и победой. Показал грамотку от Пекинской полиции, и, в конце, анонсировал «сольники» Пенкина и Ханако — в одном зале на 10 тысяч человек, но с интервалом в две недели. Пенкин репетировал, пока айдол прохлаждалась в Артеке, так что будет выступать первым. Увы, меня в Японии в это время уже не будет — уеду к пиндосам, но Сергея мы и в Америку повезем, так что увидимся уже там.

Теперь — в гости к Такеши, его выписали, и он продолжает «сращивание» в новеньком, огромном — больше нашего раза в полтора! — доме. Позвонил в домофон на воротах, улыбнулся камере видеонаблюдения — жуть мой потешный кумир важный стал! — калитка пикнула, открылась, и я пошел через небольшой передний сад — режиссер с женой переехали недавно, и работа до сих пор ведется. Вот и Микико-сан, в резиновых перчатках, комбинезоне поверх оранжевой футболки, лопаткой ковыряется в клумбе. Тем же самым занята тройка пожилых дам в униформе садовой компании.

— Здравствуйте, Микико-сан! — Привлек я внимание хозяйки.

— Добрый день, Иоши-кун! — Подняв на меня взгляд, улыбнулась она, запястьем аккуратно поправив косынку: — Пришел в гости к моему грустному мужу?

— Грустит? — Ухмыльнулся я.

— Да ну его, — Фыркнула Микико-сан: — Дела идут настолько хорошо, насколько мы оба и представить не могли, а он целыми днями сидит у себя в комнате и рисует!

— Травмы никому оптимизма не прибавляют, — Развел я руками и потряс сумкой: — У меня тут для вас подарок, но…

— Ой, извини за это! — Опомнилась женщина и повела меня в дом, на ходу снимая перчатки: — Переезд, столько дел, — Продолжила извиняться.

— Ничего, это вы извините, что от дел оторвал, — Извинился я в ответ.

— Мы за тебя так переживали! — Вспомнила Микико-сан о важном.

— Да лично мне-то ничего не угрожало, — Покачал я головой: — Ребят жалко, но, судя по результатам олимпиады, их решимость жалкий смертник поколебать не смог!

— Поздравляю с победой, Иоши-кун! — Вспомнила она и об этом.

Открыв передо мной дверь, с поклоном посторонилась — в Японии этикет специфический — я поклоном поблагодарил и вошел с ритуальной фразой:

— Извините за вторжение.

Из коридора открывался вид сразу на совмещенную с кухней чудовищных размеров гостиную — да тут почти весь первый этаж без перегородок, но с редкими колоннами. Стены прямо сейчас приводили в порядок парочка стоящих на стремянках штукатуров. Увидев меня, слегка поклонились, не отрываясь от дела. Работа у нас свята, поэтому я не обиделся. Люстры пока отсутствуют, поэтому из потолка торчат висящие на проводах лампочки. А вот пол переделывать не стали — ламинат прикрыли толстой полиэтиленовой пленкой.

— С недавних пор муж возненавидел дневные проемы, пороги и лестницы, поэтому вот так! — С некоторым неодобрением обвела рукой пространство Микико.

— Нормально, я бы у нас тоже стеночку снес, но она — несущая, — Пожаловался я ей на отчий дом: — У вас прикольно будет, и вот увидите, через десяток лет такой стиль войдет в моду. Такеши-семпай опередил свое время.

— Вот как? — Явно обрадовалась Микико-сан.

— Я крайне редко ошибаюсь, — Подмигнул ей я, и мы, проигнорировав лишенную пандуса лестницу на второй этаж, пошли по заляпанному всяким ремонтным полиэтилену, пересекли гостиную по диагонали, и хозяйка дома постучала в дверь комнаты рядом с туалетом. Порога, естественно, нет.

— Меня нет!

— Очень странно, Такеши-семпай! — Ответил я: — Потому что, очевидно, ты там есть!

— А, это ты! Заходи! — Сменил он гнев на милость.

— Я туда не пойду, от