Юношу всегда интересовал вопрос, почему жрецов держат в таких достаточно комфортных апартаментах, а не в казематах Ложи, где даже тюремщики напоминали монстров.

Тогда-то Станислав любезно рассказал ему о других планах Белила, для которых магу требовался огромный магический потенциал. У Белила была мечта. Этот маг не собирался довольствоваться одной Белой Ложей. В его планах было построить настоящую Светлую Империю с бессмертным императором во главе – соответственно им самим.

Он сам рассказал, что будет со жрецами, когда он добудет нужное количество силы. Всех троих, признанных своей богиней, он собирался сделать своими рабами в новой империи, но для начала ему требовались все знания, которые сохранились в памяти и сознании жрецов.

Требовалось истощить жрецов магически, но подземелья Ложи были для этого слишком пропитаны магией смерти и отчаяния. А все прекрасно знали, что жрецы Лейлы способны восстанавливать силы из любого проявления магии. Поэтому для их пленения была специально выстроена башня, где не было применено ни крупицы магии, только жизни рабов и строителей. Как можно дальше от земли, которая так же могла дать им магию, так как в качестве охотников жрецы Лейлы привнесли земле и фауне очень много полезного. Магические щиты накладывались настолько далеко от самого камня, что до них не было возможности добраться, так как нужно было пройти слишком много закрытых и запертых дверей и замков не магического происхождения. Зато и с внешней стороны никто не мог пробиться. Таким образом в комфорте, не испытывая нужды в еде и различных благах, жрецы оставались полны физических сил и здоровья, но в полном одиночестве и постепенно растрачивающие свой магический запас, слабея с каждым днем.

Долгий процесс, но как успел заметить Мейдок, Белил был весьма терпеливой личностью.

Юноша сжал ладони кулаки – в отличие от него самого. И все же, он тоже ждал достаточно долго. Удивительно, но Мейдок не переставал истово надеяться на то, что сможет уничтожить Белила до своего совершеннолетия, как мага. И в этом ему поможет Лилиан Катани, старший сын Регила, человека которого Мейдок ненавидел так же неистово, как и Белила, хотя и не видел его никогда в жизни.

И даже больше, чем просто использовать нового Верховного Жреца Лейлы в своих планах. Мейдок очень хотел посмотреть ему в глаза и понять, что заставило принца устранить короля таким изысканным способом – сведя того с ума?

В конце концов, в отличие от самого Мейдока, Лилиан был его законным сыном.

Я провел по мечу тряпкой в последний раз и залюбовался переливом стали в неверном свете луны. Синее Пламя – меч Верховных Жрецов Лейлы. Моя Госпожа рассказала, что я единственный, кто сражается им одной рукой, удерживая его на весу, хотя все предыдущие владельцы рано или поздно становились мастерами во владении двуручным мечом. Откуда пошла эта традиция – передавать Пламя своему приемнику – она так и не рассказала мне.

– У него есть имя?

Я поднял голову и взглянул на Когора. Вождь клана Песчаных котов стоял совсем рядом, почти неслышно подкравшись ко мне.

Оборотень воспринял мое задумчиво молчание по своему и пояснил:

– У всех мечей такого качества и духа, как у вашего – есть имена.

Медленно кивнул:

– Его имя – Синее Пламя. И он говорит, что вы весьма прозорливы.

– О Лейла! Он уже начал разговаривать с мечом! – веселый голос за спиной песчаного заставил того почти ошалело вскинуться. Видимо Когор не слышал приближения пирата.

Сиган весело подмигнул мне:

– Хорошее имя для хорошего друга.

Я улыбнулся:

– Ты ведь не про мой меч пришел говорить?

– Нет, конечно, – тот небрежно махнул рукой. – Мы приняли решение и даже разработали план.

– Хорошо, – кивнул я.

– Кэртис Эро действительно великий военачальник, – тихо подал голос Когано. – Совет клана решился выставить своих воинов именно после того, как прозвучало, что именно лесной брат поведет нас в битву.

– Да, – я медленно кивнул. – Они не прогадают. Когда светлые узнают о готовящемся нападении?

– По нашим расчетам как раз сегодня ночью-утром. Трудно не заметить небольшую армию под боком, – ответил Сиган. – Белил успеет подготовиться, но я сомневаюсь, что они поймут, что атака Ложи – это всего лишь отвлекающий маневр.

Я кивнул и взглянул в его разноцветные глаза:

– Я вижу в твоей душе разочарование, Сиган. Кто смог тебя уговорить остаться и отпустить меня в одиночку?

Тот как-то нерадостно хмыкнул:

– А ты догадайся.

– Кэртиса ты бы вряд ли послушался, – вскинул я брови.

– Верно. Это прямой приказ.

Я удивился:

– Лейла приказала тебе?!

Он медленно кивнул и остро взглянул на Когано. Тот отрывочно поклонился и отошел, что бы не мешать разговору двух жрецов.

– Она сказала, что тебе нужно некоторое время попытаться все сделать самому. И я смогу вмешаться лишь через несколько часов, не раньше.

– Что задумала наша госпожа?- пробормотал я.

– Я бы тоже это хотел знать, – качнул головой пират. – Очень. У меня такое ощущение, что освобождение Станислава – это не основная наша задача. Уж больно все ладно складывается. Даже эта небольшая пустынная армия так уж вовремя подвернулась.

Я пожал плечами:

– Лейла говорила, что Белая Ложа переполнила чашу терпения богов и даже собственного воплощения.

– Ничего себе, – присвистнул Сиган. – Мило. А что она говорила про семейные встречи?

– О чем? – искренне удивился я.

Разноцветные глаза блеснули:

– Когда я получал от неё приказ, у неё проскользнула фраза про семейные встречи, которые нужно проводить наедине без посторонних глаз…

Я покачал головой:

– Что-то не нравиться мне все это…

Пират молча положил мне руку на плечо. Он тоже чувствовал, как напряжение и чувство тревоги наполняет пространство, зарывается в песок, вольготно устраиваясь у нас в ногах.

– Пойдем, Кэртис расскажет тебе план, – наконец нарушил молчание пират. – К тому же его интересует твой собственный план, чтобы он знал, где тебя искать.

Я хмыкнул:

– Тогда ему придется чуть подождать, Лейла собиралась сообщить мне это буквально через минутку где-то часа два назад.

+ Жалуешься? + прошелестело в воздухе. И босые пальцы ног поворошили теплый песок, остывающий в ночной прохладе.

+ Как я могу, госпожа моя…+

Она усмехнулась, и у меня прорезались нехорошие предчувствия. Сиган сочувственно сжал мне плечо.

– Это будет завтра ночью, – тихо заметил Мейдок, рассматривая бумаги, разбросанные на столе.