Замок Херста давно стал общественным парком, и облаченные в униформу гиды создавали впечатление, что дом стоял пустым долгие годы. Они рассказывали туристам, что госпожа Мэрион Дэвис, супруга Уильяма Рэндольфа Херста, была кинозвездой «еще в первые годы существования Голливуда».

Хотя на самом деле особняк «Пальмы» был ненамного моложе, богатые люди жили здесь полнокровной жизнью. И если изобилие не бросалось в глаза, они все равно имели то, что выходило далеко за пределы мечтаний среднего класса. По восхищенным взглядам присяжных я понял: они увидели именно то, что хотели.

Анабелла Ван Ротен оказалась единственной, не проявившей интереса к роскошной обстановке места преступления. На мой запрос о предоставлении суду присяжных возможности осмотра места преступления заместитель окружного прокурора возмущенно развела руками и не без ехидства заметила:

– И что дальше? Захотите показать суду извлеченное из могилы тело?

К слову сказать, мы находились в совещательной комнате – месте тихом, неярко освещенном, полном книг в кожаных переплетах и обитых кожей стульев, контрастировавших с простой обстановкой кабинета Рудольфа Хонигмана. С обычным благосклонным выражением судья посмотрел на меня, вопросительно подняв бровь.

– Это уже было сделано, – сказал я. – Вы, несомненно, помните фотографии, сделанные на месте преступления, на демонстрации которых вы настаивали в начале процесса. Если суду необходимо видеть, как выглядела жертва, трудно понять, почему им нельзя видеть обстановку места преступления.

Голова Ван Ротен немного дернулась. В глазах зажегся огонь.

– Те фотографии объясняли, каким образом она умерла. Предложенное вами – не более чем слайд-шоу, отвлекающее присяжных от дела. – Обращаясь к Хонигману, она заявила: – Осмотр не может иметь никакого доказательного значения. – С вымученной улыбкой Ван Ротен на несколько секунд повернулась ко мне: – После суда мы можем отправиться на пляж. Знаете, как я люблю слушать ваш голос… – И тут же снова обратилась к судье: – Ваша честь, мы теряем время.

– Что угодно, только не время, – настаивал я. – Мы получили свидетельства о том, где обнаружили жертву и каким образом жертва была убита. Мы имеем показания о месте, где нашли пропитанную кровью одежду обвиняемого. Есть показания о расположении спален. Суд нуждается в точном представлении о расстояниях и возможных направлениях движения. Присяжным нужно видеть, насколько далеко расположены друг от друга бассейн и ванная комната. Вычерченная схема и даже масштабная модель не дают полного представления о реальном месте преступления. Ваша честь, это дело об убийстве, – просительно сказал я. – Осмотр не отнимет больше половины дня.

Сев в автобус, Анабелла Ван Ротен отвернулась к окну, глядя на прохожих сквозь темные очки и напоминая сопровождающую супруга даму, поехавшую единственно из соображений, что в ее отсутствие может произойти нечто ужасное. Эту картину я наблюдал далеко не в первый раз. Все время казалось, будто Ван Ротен носит в себе нечто вроде привычной досады, думаю, даже глубокой неудовлетворенности ходом вещей. Не столько ходом судебного заседания, сколько собственным положением – делом, которым она занимается, судьбой и тем, что она не стала кем-то еще.

Выбираясь из автобуса, чтобы всей группой собраться около дома, где Хонигман рассказывал присяжным о том, куда их привезли и что собираются показать, я глянул через плечо, обратив внимание на стоявшую сзади всех Ван Ротен. Она смотрела совсем в другую сторону, стараясь охватить взглядом все, что однажды принадлежало Мэри Маргарет Флендерс. Под монотонное бормотание Хонигмана я подошел к ней.

– В детстве вы никогда не мечтали стать кинозвездой?

Оглянувшись, заместитель прокурора украдкой бросила взгляд в сторону группы, желая убедиться, что никто не обратит на нас внимания. Затем на секунду коснулась рукой моего локтя.

– Мечтаю всякий раз, когда прихожу в кино, – тихо призналась она, проходя мимо, чтобы присоединиться к присяжным, уже собиравшимся войти в дом.

Возглавляемая судьей Хонигманом, наша компактная группа проделала заранее назначенный путь, поднявшись по ступеням на второй этаж в спальню, которую Стэнли Рот иногда делил с супругой. Помощник шерифа распахнул дверь в ванную комнату и подождал, пока члены суда один за другим ознакомятся с расположением корзины для белья, где, согласно показаниям детектива Крэншо, была обнаружена рубашка Стэнли Рота, пропитанная кровью Мэри Маргарет Флендерс. Ожидая своей очереди, несколько женщин разбрелись по спальне, изучая висевшие на стене фотографии Стэнли Рота и его жены, сделанные в разных местах. На одних снимках они позировали по одному, на других – с такими же знаменитыми друзьями. Уверенная, что никто на нее не смотрит, одна из присяжных украдкой заглянула в полуоткрытый огромный гардероб, в котором висели бесчисленные платья Мэри Маргарет. Когда наши взгляды пересеклись и женщина поняла, что я все видел, то продолжила как ни в чем ни бывало разглядывать комнату.

По другую сторону коридора, выходившего на фронтон дома, присяжные осмотрели спальню, в которой обвиняемый провел ночь убийства. Один из присяжных под впечатлением солидности дверей замерил толщину, взявшись за край большим и указательным пальцами. То же самое он проделал с дверью большой спальни. В комнатах могли кричать, звать на помощь – если дверь была плотно закрыта, никто не услышал бы и звука.

– Осторожнее, – сказал судья Хонигман, когда, взявшись за перила, начал спускаться по серым каменным ступеням, слегка качавшимся после почти столетнего использования.

Снаружи, у бассейна, ждал предусмотрительно высланный вперед помощник шерифа. Он коротко обрисовал, где именно, по мнению всех свидетелей, было обнаружено тело Мэри Маргарет Флендерс. Сверившись со схемой, помощник шерифа указал на оставшееся у края бассейна пятно, означавшее место, где пролилась кровь жертвы.

Удивление от обстановки дома и вдруг открывшейся возможности увидеть, как живут люди, подобные Стэнли Роту и его жене-кинозвезде, повышенное внимание присяжных к особенностям жилища, изменившим их представление о выслушанных в ходе процесса показаниях, – все отступило при первом напоминании о смерти. Присяжные держались тесной группкой, стоя в почтительном молчании, пока помощник шерифа перемещался с одной позиции на другую, неторопливо сообщая сведения об убийстве.

Когда помощник шерифа нагнулся, указывая расположение оставшихся на цементном полу пятен, стоявший рядом со мной Стэнли Рот отошел в сторону. Через несколько минут я нашел его прислонившимся к дубу, росшему с боковой стороны дома возле прудика с золотыми рыбками. Он смотрел в сторону лужайки, красивой дугой уходившей вниз к едва видимым отсюда железным воротам – пустому пространству, на котором недавно собирались гости. Взгляд инстинктивно устремился к тому месту рядом с бассейном, на котором камера наблюдения запечатлела Мэри Маргарет Флендерс, стоявшую под лучами вечернего солнца в окружении лиц, казавшихся почти незнакомыми, всего за несколько часов до своей трагической смерти.

На губах Стэнли Рота появилась кривая полуулыбка, как будто он только сейчас осознал очень неприятный факт. Услышав шаги, он посмотрел в мою сторону и покачал головой.