— Вы слишком добры, — вымолвила Кларинда, заставляя себя хотя бы слегка улыбнуться. Не может же она придушить его этой шалью только за то, что он так о ней печется. — Поверить не могу, что уже первое ноября. В Эль-Джадиде мне казалось, что время остановилось. Временами я не понимала даже того, в каком веке живу.

Да, возможно, в гареме Фарука время и замерло, но сейчас оно неслось вперед с такой же скоростью, с какой нос корабля скользил по морским волнам. Англия и дом лежали за туманной серой лентой на горизонте. Влажная прохлада пронизывала ее до костей, и Кларинда все плотнее закутывалась в шаль, теперь уже довольная тем, что Макс принес ее ей.

Глядя на море, Макс произнес сдавленным голосом:

— Надеюсь, вы понимаете, почему я не мог сам приехать за вами?

Кларинде пришлось сделать над собой усилие, чтобы он не заметил, как поразили ее его слова. Они провели на море уже много дней и ночей, но Макс впервые заговорил об этом. Казалось, они заключили негласное соглашение ни слова не говорить о том, чем она занималась в гареме. Впрочем, выполнять его было совсем нетрудно, ибо у каждого были причины молчать об этом.

— Разумеется, — кивнула Кларинда. — Вы же связаны ответственностью перед акционерами компании. И в регионе вы в первую очередь должны защищать их интересы.

Внезапно Макс рывком повернул ее к себе, в его обычно холодных серых глазах вспыхнул огонь, когда он испытующе заглянул ей в лицо.

— Вы — моя ответственность и мой единственный интерес! — воскликнул он. — Я не мог вломиться во дворец султана со своими солдатами, которые стали бы стрелять из ружей, подвергая вашу жизнь опасности. Если бы у меня был хоть один шанс сделать это — хоть один шанс! — неужели вы думаете, что я послал бы Эша?!

Кларинда смотрела Максу в лицо, искаженное мукой. Это было дорогое ей лицо, которому она научилась верить много лет назад. И еще это было очень красивое лицо, полюбить которое любая женщина сочла бы за счастье.

Кларинда потянулась к его щеке затянутой в перчатку рукой.

— Вы всегда делали именно то, что необходимо для выполнения работы, — сказала она. — И важно не то, что вы делаете, а вы сами.

Макс быстро опустил глаза, пряча от ее взора их бездонную бездну, окруженную черными ресницами.

— Если уж говорить о том, что необходимо… — промолвил он. — Я подумал, что нам, вероятно, стоит обвенчаться, как только мы доедем до поместья вашего отца.

— Так скоро? — едва слышно прошептала Кларинда. Почему-то она считала, что у нее будет больше времени.

— Если вы станете моей женой до того, как мы вернемся в Лондон, это остановит большую часть сплетен о месяцах вашего плена в гареме.

И это докажет всей Англии, что он уверен: она достойна быть его женой.

Словно почувствовав ее нерешительность, Макс осторожно приподнял одним пальцем ее подбородок.

— Вы забываете о том, как долго мне пришлось ждать. — Он улыбнулся Кларинде одной из своих редких улыбок, отчего вокруг его глаз появилось множество милых мелких морщинок. — Не оставайтесь на холоде слишком долго. Скоро уже позвонят к ужину.

Кларинда вздохнула, глядя ему вслед и слушая, как каблуки его сапог все тише стучат по палубе. Макс давно был самым лучшим, самым преданным ее другом. Если бы не он, она бы не перенесла разлуки с Эшем, когда тот уехал в первый раз. Но когда он прикасался к ней, она не испытывала и сотой доли того трепета, который охватывал ее всякий раз, когда Эш просто смотрел на нее своими тигриными глазами.

С тех пор как Макс приехал со своими людьми, чтобы увезти Кларинду, Эш обращался к ней с холодной вежливостью будущего деверя. Но она все еще не забыла его страстного признания, сделанного в оазисе.

Оказалось, что он не бросил ее много лет назад. И он действительно любил ее. Так сильно любил, что у него достало сил забыть о гордости, о честолюбии и вернуться за ней.

Однако последние девять лет он считал ее не верной ему, как и она — его. Он думал, что все ее нежные слова, все страстные обещания не более чем пустая болтовня избалованной девчонки, которая влюбилась впервые в жизни.

Если она позволит Эшу уйти прямо сейчас, не принесет в жертву свою гордость и не скажет ему правду, он так никогда и не узнает, как сильно ошибался.

Кларинда наклонилась вперед, украдкой бросая еще один взгляд за поручни. Игра в кости прекратилась, но один человек все еще стоял на нижней палубе и смотрел на нее, а кончик его тонкой горящей сигары светился в надвигавшихся сумерках.

Каким-то образом Эш точно знал, где найти Кларинду утром в день ее свадьбы.

Когда он в последний раз видел луг, тот был одет в платье цвета весенней мяты с кружевами тумана. Пение просыпавшихся птиц наполняло воздух. Когда они с Клариндой упали на ее плащ, развесистые ветви могучего дуба с молодыми листочками пологом накрыли их, а они смяли под собой свежую поросль молодого клевера, вдыхая его головокружительный аромат.

А теперь со свинцового неба на землю падал первый снег. Земля замерзла, из-под снега пробивались коричневые ломкие травинки. Осенний ветер оголил крону дуба, а вместо пения птиц тишину нарушал лишь звук шагов Эша да едва слышный шорох падающего снега.

Кларинда стояла на коленях под дубом, на бордовом капюшоне ее подбитого горностаем плаща поблескивали снежинки. Плащ был точно таким же, какой она второпях накинула на ночную рубашку в то утро, когда побежала за ним по лугу, чтобы уговорить его остаться. Эш улыбнулся, однако при этом у него перехватило горло. Как это было на нее похоже — вспомнить про плащ, но забыть про туфли.

Сегодня он шел сюда, чтобы попрощаться с ней. Эш думал, что сможет находиться рядом и смотреть на то, как она становится женой другого человека, но он ошибался. У него не было пожеланий благоденствия, он не подготовил братских объятий и не смог бы благословить их.

Эш стал намного мудрее, чем был, когда в последний раз приходил на этот луг. Теперь он знал, что нет в мире места, куда он мог бы убежать от нее. Она будет преследовать его, заполнять все его мысли, его сны, пока он не прошепчет ее имя, последний раз в жизни вдыхая воздух.

Несмотря на то что Кларинда по-прежнему смотрела на землю, Эш знал, что она чувствует его приближение, как он всегда чувствовал ее близость. Ему не надо было видеть ее или слышать, чтобы понять, где она, даже когда их разделяли дюжины лиг. Она была просто… там.

Эш одним плечом прислонился к стволу дерева и скрестил ноги. Когда Кларинда подняла голову, чтобы посмотреть на него, ее глаза были сухими, а прекрасное лицо бледным, как снег.

Ясмин называла ее ледяной принцессой, однако Эшу было известно, какое горячее и страстное сердце бьется под этим холодным панцирем, какая дрожь сотрясает ее тело в ответ на любящие прикосновения его рук.

— Если ты решил уехать, то на этот раз я не буду тратить дыхание, умоляя тебя остаться, — тихо промолвила она. — Но до отъезда ты должен узнать кое-что. Между нами было слишком много тайн, слишком много лжи, и не всегда они исходили от тебя. — Кларинда встала и одной рукой обхватила ствол дуба. Когда она посмотрела в сторону луга, снежинки на ее ресницах стали похожими на замерзшие слезы. — Не прошло и двух месяцев после твоего отъезда, как я поняла, что… жду ребенка.