Тишина.

– Это еще не всё, – предупредил их жандарм и нажал большую круглую кнопку прокрутки. Экран остался темным, а потом вдруг появилось изображение. В середине ярко освещенной комнаты сидела на стуле девушка. Напротив нее – еще четверо людей, сидящих за столом спиной к камере.

Прослушивание. Кастинг. Камера наезжает на лицо девушки. Сервас не дал бы ей больше восемнадцати лет.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Всё в порядке? Снимаем?

ВТОРОЙ ГОЛОС: Съемка идет.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Как вас зовут? Для начала достаточно только имени.

ДЕВУШКА: Мия.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Прекрасно, Мия. Вы выучили текст?

ДЕВУШКА: Да. Я готова.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Отлично. Вы поняли, о чем там речь?

ДЕВУШКА: Да. Речь идет о молодой девушке, одержимой дьяволом, у которой начинается припадок.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Это тот самый момент, в который демон овладевает ею. Она не хочет его впускать, но в то же время что-то внутри ее жаждет, чтобы он вошел…

Сервас посмотрел на жандарма:

– Это прослушивание. Какое отношение оно имеет к тому, что было сказано ранее?

– Подождите, – сказал офицер жандармерии.

Все снова повернулись к экрану.

ДЕВУШКА: Да…

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Вы понимаете, Мия? Она страдает, ей плохо, но она испытывает желание, жаждет наслаждения, ее все сильнее охватывает экстаз. Постепенно она входит в транс и испытывает ощущение, которого никогда не испытывала до этой ночи. Улавливаете?

ДЕВУШКА: Думаю, да…

ВТОРОЙ ГОЛОС: Чтобы вам было комфортно, чтобы вы могли забыть о нашем присутствии и войти в текст, мы погасим весь свет в студии. Камера снабжена инфравизором, то есть вас будут снимать, а мы сосредоточимся на вашем голосе, дыхании и интонациях. Вы готовы?

ДЕВУШКА: Да.

Следующий фрагмент сцены был действительно снят в инфракрасном освещении. И начался мрачный театр светотени, где девушка очень убедительно играла одержимых, а красный свет и черные тени придавали обстановке дополнительную тревожность. Когда сцена закончилась, зажегся свет. Девушка выглядела измученной, ее глаза с расширенными зрачками растерянно блуждали, волосы приклеились к вспотевшему лбу.

Вдруг в верхнем правом углу экрана появилось лицо, от которого всех передернуло. Насмешливое лицо, снятое крупным планом, принадлежало человеку, стоявшему к девушке спиной. Улыбка разрезала его, как рана, и одновременно оно выражало абсолютный цинизм, недоброжелательность, беспринципность, хитрость и жестокость.

– Ну и как вы ее находите? Разве она не феноменальна? Она справится с делом, как думаете?

Валек…

* * *

– Что это было? – сказала Самира, когда жандарм включил свет в маленькой комнате без окон.

– Тип, который появился последним и который сказал: «Она справится с делом», – это Андреас Ферхаген, он же Валек, – пояснил Сервас. – Он принимал участие в… убийстве Венсана. – На последних словах голос его дрогнул.

– Дьявол, – выдохнула потрясенная Самира.

– По всей видимости, священник до этой сцены не досмотрел. Он подумал, что запись кончилась, когда все погрузилось в темноту.

– Один из мужчин, который задает вопросы актрисе, – Кеннет Цорн, продюсер, покончивший с собой, – пояснил жандарм. – А вот девушку, проходящую кастинг, второго мужчину и женщину, сидящую спиной, пока идентифицировать не удалось.

– Я знаю женщину, сидящую спиной, – сказал Сервас.

69

– Что хотел сказать этот… Валек своим «она справится с делом»? – спросила Самира.

Сервас колебался. Сердце просто выбивало дробь. Все они уже были готовы. Он собрался было огласить свою гипотезу, как вдруг завибрировал телефон. Это был Гадебуа. Мартен выслушал все, что его заместитель собирался ему доложить. Самира заметила, как изменилось выражение его лица.

– Сейчас приеду… – ответил майор. – Арестован Йонас Резимон, – сказал он остальным, отсоединившись.

– Что?

– Драка с поножовщиной. По словам Гадебуа, двое бездомных сцепились из-за тента на берегу канала. Вмешались стражи порядка. Обоих драчунов задержали, и тут «заговорили» их отпечатки пальцев. Резимон спал под тентом метрах в пятистах от комиссариата! Программа меняется: мы возвращаемся.

* * *

Йонас Резимон не производил впечатление человека, обладающего даром проходить сквозь стены, и уж тем более способным убить соседа, предварительно намертво привязав его к кровати и напихав ему полный рот пчел. Этот бледный белокурый мужчина сидел, наклонившись вперед и зажав между колен узловатые руки. Вид у него был покорный, взгляд потухший. «Так обычно выглядят люди, проведшие жизнь, постоянно попадая во всякие переплеты», – подумал Сервас. Резимона заставили принять душ, но одежда его все равно хранила все запахи неприкаянной жизни на улице.

– Йонас, я не верю, что это ты убил Стана дю Вельца, – сразу начал Сервас, едва войдя.

– Майор, прошу вас не обращаться к моему клиенту на «ты», – вмешался сидящий рядом с Резимоном дежурный адвокат, которого вызвали на допрос. – И я требую, чтобы в спешном порядке была проведена психиатрическая экспертиза.

– Мэтр, – вздохнул Сервас, – у вас было достаточно времени. И вашего клиента осматривал врач, признавший его состояние удовлетворительным для допроса.

Он снова повернулся к Резимону.

– Это не я, – залепетал тот. – Я очень любил Стана, он был такой милый…

– Но тогда кто же? – спросил Мартен с не свойственной ему мягкостью.

– Я не могу вам сказать.

– Почему?

– Я никак не могу вам сказать.

Сервас посмотрел в окно. Непогода снова возвращалась. На почерневшем небе то и дело вспыхивали молнии, но дождя пока не было. Все притаилось, повисло в ожидании грозы. Из-за своего стола, заваленного бумагами, майор смотрел на Резимона. Йонас был напуган. Кто его напугал? Или что?

– Принести кофе или водички? Йонас, пить хочешь?

– Мне хочется карамельного макиато.

– Здесь такого не бывает, Йонас.

– Тогда стакан воды.

– И мне тоже, – сказал адвокат.

Самира встала.

– Йонас, ничего из того, что будет здесь сказано, не выйдет за пределы этой комнаты. Никто не узнает о том, что ты сказал. Никто.

– Ну да, как же, она все равно узнает…

– Она? – Сервас увидел, как Резимон покраснел. – Она что, тебе угрожала?

Йонас согласно кивнул.

– А что она сказала?

– Сказала, что убьет меня, если я хоть что-то расскажу полиции.

– И ты поверил?

В глазах блондина читалась нерешительность.

– А когда это было? Уж об этом ты можешь мне сказать.

– Я не могу вам сказать, – настаивал Йонас.

– Это будет наша тайна.

Йонас с недоверием покосился на адвоката.

– Мэтр… – сказал Сервас.

– Я не могу отсюда выходить, – возразил адвокат.

– Мэтр, пожалуйста… Две минуты…

Тот вздохнул и поднялся с места.

– Это будет наш секрет, да, Йонас? – повторил Сервас. – Где вы были, когда она тебе угрожала?

– В Каме.

Сервас предположил, что Кам – это «Камелот».

– Расскажи мне.

Резимон явно колебался: слишком уж внимательно он разглядывал свои руки, зажатые между колен. Сервас ждал, нервы его были напряжены до предела. Сейчас